02-02-28, Дневники участников Тибетской экспедиции

2/II Опасения за своевременный выход из Нагчу. Намтар Гэсэр-хана. Мошенничество майора. Вивекананда о королеве Виктории. Губернатор эксплуатирует и тайно допрашивает наших лам.

КНР

Сейчас наша главная забота и тревога, где и каким образом достать транспортных животных и как они обойдутся без травы, если весь путь до перевала Дам-ла в области Трансгималаев занесен снегом. Другое опасение -не задержат ли нас до наступления тибетского Нового года, то есть до 22 февраля, так как этот праздник продолжается в Китае и Тибете иногда не менее месяца, и таким образом мы попали бы в южные долины во время апрельской жары.

Вчера губернатор лицемерно сказал Ю. Н., что правительство "не получило писем Хорчичаба и очень обеспокоено гибелью нашего каравана". Опять губернатор говорил об отношениях тибетцев и англичан: "Прежде у нас были хорошие отношения, а теперь стали много хуже". Интересно, с какой целью губернатор неоднократно возвращается именно к этой теме?

Вчера Ю. Н. принесли показать книгу "Намтар о Гэсэр-хане"; книгу эту не продали, но Ю. Н. заказал ее переписать. При этом мы узнали, что в К'аме имеется Гэсэр-цзонг - старый замок, связанный с именем Гэсэр-хана, где перекладины потолка сделаны из мечей.

Сейчас мы слушали чтение Е. И. отрывков из книги "Знаки Агни-Йоги". Теперь от самого высокого к самому низкому. Пришел лама Бухаев и просил принять его обратно, описывая ужасное житье на кухне губернатора в аргальном дыму за плату один янчан в сутки без еды. Принесших полное раскаяние Н. К. принимает обратно. Из дальнейших их рассказов выяснилась характерная для тибетских чиновников проделка майора. Оказывается, майор, взяв с Бухаева тридцать пять янчан в виде штрафа для передачи их по нашему желанию монастырю, придержал их у себя, представив подложную расписку из монастыря в Нагчу. Теперь майор предлагает Бухаеву возвратить последнему эти 35 янчан в случае, если Бухаев отдаст ему какие-то очки Малонова.

Сегодня нам принесли полушо и четверть шо, причем полушо было менее шо, а четверть - такого же размера и качества меди, как и шо. Вероятно, это первая страна, где четверть величины равняется полной и где четверть более половины. Интересно для математиков.

Е. И. читает письма Вивекананды. Н. К. подчеркивает три пункта письма из Альморы от 14 июня 1897 г., которые Вивекананда предлагает особенно отметить в адресе королеве Виктории: 1) во время ее правления все религии были покровительствуемы и учение Веданты свободно проповедовалось как в Индии, так и в Англии; 2) ее милосердие по отношению к бедным в Индии, выразившееся в ее личном примере по объединению английской благотворительности во время голода; и 3) молитву за ее долгую жизнь, а также благополучие и рост благосостояния народов ее владений. Такой отзыв Вивекананды заставляет вспомнить о многом из прошлого.

Бухаеву разрешили поселиться у нас на дворе в майханэ вместе с нашими ламами Кейдубом и Ламаджаном, но оказывается, что нерва губернатора его не отпускает. Узнав о такой беззастенчивой эксплуатации, лама Кейдуб воскликнул: "Губернатор - самый главный жулик!" Доньер губернатора продал-таки нам собаку по имени Каду из породы лаек. Пришло еще сведение, что духовный губернатор келейно допрашивал Бухаева и Кейдуба, что мы за люди, и высказал свое мнение, что мы "русское посольство" и что названные ламы ему правды не говорят.

НВК

2.II. Стоят теплые дни, благодаря солнцу, но в тени все-таки не больше –20° С. Зашли после обеда в лавку ламы полюбоваться танками чудной старинной работы. Одна изображает Дзонхаву, другая — Ригден-Джапо, будущего победителя мира. Последний изображен со своими бывшими подвижниками, которые должны вновь воплотиться вместе с ним для последней борьбы и победы над злом. По дороге Н.К.Р. обращает внимание на кувшины водоносов — откуда взялись в них античные очертания амфор, воздушные и грациозные.

Сегодня майор попался в... мошенничестве. Штраф, наложенный на Бухаева, был передан майору для препровождения в монастырь Нагчу — всего 35 долларов. Теперь выяснилось, что монастырь получил только 10, а остальные двадцать пять — остались в кармане майора. Майор совершенно не отрицает факта присвоения им денег, но сначала говорит, что у него нет денег, чтобы возместить задержанную сумму, а потом, рассердившись на бестактность... просто заявляет, что денег этих не отдаст. Весь разговор происходит при губернаторе. И это штаб-офицер, приставленный к иностранной миссии. Губернатор потребовал у Кедуба кусок парчи, которую тот вез в монастырь, в который он поступит, — в подарок настоятелю. Задержал и теперь предлагает, как последнюю, до смешного низкую цену. Судя по повадкам тибетских администраторов, парча, вероятно, безвозмездно перейдет губернатору как компенсация за отправку ее собственника в Лхасу. Кедуб ходит весь зеленый от душащей его бессильной злобы. Губернаторы со всем своим штатом чиновников заняты обиранием экспедиции под всеми соусами. Это крупная дичь, попавшая в их административные тенета. Достается также монголам и бурятам, идущим в Лхасу. Под разными предлогами их задерживают, пока не договорятся о контрибуции. Только голоки беспрепятственно прошли Нагчу. Они слишком страшны и хорошо вооружены, а у губернаторов нет ни одного воина. Губернаторы рассказывают, что получено из Лхасы письмо; оно будто бы содержит указание, что правительство очень недовольно действиями хорчичаба, являющегося инициатором задержки экспедиции на Чантанге и причиной гибели всего состава животных каравана. Кроме того, правительство ставит генералу в вину, что он не донес куда следует о нашем приходе в Чунарген, и выражает глубокое сожаление по поводу случившегося. Конечно, эти соболезнования ложь, а может быть, и все содержание письма. Но что верно — это факт подкопа под генерала со стороны губернаторов.

За обедом Н.К.Р. говорил о людях, которые не могут есть или не любят той или другой пищи. Он считает, что человек должен быть выше этого, и постановка самому себе преград, измышленных в вопросе еды, есть самоунижение. Так же как и взгляд на питание как на самое существенное в жизни и особое удовольствие. Это, по мнению Н.К.Р., уже приближение к животной стадии.

Мы около пяти месяцев в Тибете. Н.К.Р. говорит, что, очевидно, курс изучения Тибета требует 150-ти дней.

Прибыла жена Кончока, и как снег на голову мужа, который, кажется, отнес ее существование уже к области прошлого. Она относительно чиста и миловидна. Приехала верхом и, кажется, совсем не собирается расставаться со своим ветреным мужем. Неизвестно, что происходит в каморке, отведенной ему... но видно, что события протекают не без драмы и молодая женщина разливается горючими слезами. Приехавшие с ней тибетцы утверждают, что они обогнали по дороге предназначенных для нас транспортных яков.

Губернаторам внесены деньги за нанятых животных до Намру, где губернатором брат жены нашего духовного губернатора. Сговариваясь о плате, последний просил держать ее цифру в тайне, а майору назвать большую. Это особая якобы любезность, и здесь, как всегда, для чего-то нужен обман. Прием денег происходит во дворе нашего дома, в присутствии обоих губернаторов и свиты. Духовный губернатор по своей не внушающей доверия физиономии — олицетворение пирата. Какая-то перевязь вроде сабельной, исчезающая с левой стороны в складках накинутого на одно плечо кафтана, — дополняет сходство. В стороне монголы смазывают седла. Сановник немедленно направляется к ним и приказывает намазать свои сапоги. Гражданский губернатор находит иголку с ниткой. Он втыкает с довольным видом иголку в свой кафтан и обматывает ее ниткой. Приносят мешки с серебром, и губернаторы садятся на корточки и начинается счет долларов. Одному подаются своеобразные счеты — мешочек, из которого высыпаются косточки фиников, камешки и пуговицы. Другой ведет счет на своих четках. Каждый доллар осматривается и чуть ли не пробуется на зуб. Монеты с царапинами откладываются — они не годятся. Потом принимается все, и губернаторы встают. Старшины, стоящие тут же, жалуются, что им что-то недоплачено за ячмень. По книгам начальника транспорта — все уплачено сполна. Очевидно, дело нечисто со стороны чиновников, через которых шла уплата населению. Гражданский губернатор опять усаживается, и начинается разборка. Беззубый, в грязном шелковом халате с вытесненными на нем драконами, губернатор паясничает и каждую цифру поет. Счет оказывается верным. Оказывается, что старшины хотели нагреть нас на десяток долларов, и это им не удалось. Их выгоняют, и они исчезают, изгибаясь в поклонах и высовывая на все стороны языки. Теперь чиновники приносят жалобу. Им вчера вместо 400 нарсангов (тибетская монета, приблизительно в 40 американских центов) дали только 300. Голубин, который платил деньги, утверждает, что дал им правильно — 400. А доказательств, конечно, никаких. Голубин зовет Кончока и исчезает. Через минут пятнадцать он возвращается, торжествуя. Оказывается, мошенники не догадались сговориться с купцом, у которого Голубин разменял доллары. Купец подтверждает, что было разменяно долларов на 400 нарсангов, тут же переданных чиновникам. Все хитрое построение, на котором предполагалось нажиться довольно крупно, у чиновников лопнуло. Губернаторы от души потешаются, а их подчиненные почесав голову... точно забывают о своей проделке. Во время разборки этого дела старшины стараются подменить проданные ими хорошие мешки рваными, но благодаря нашему цепному псу, который яростно рвется на них, маневр замечен. Здесь мошенники все, начиная с губернаторов и кончая последним нищим. Келейно выясняется, что из Лхасы пришел караван с зерном для нас по лхасским ценам; губернаторы взяли его себе и продали экспедиции, но уже по здешним ценам, нажив при этом разницу. Обирание богомольцев и иностранцев, спекуляция чем только возможно — но полное отсутствие настоящей работы и продуктивного применения деятельности. Таков Тибет. И самое пикантное то, что духовный губернатор, «купив» у экспедиции револьвер и патроны, послал за ними чиновников, которые между нашим домом и «дзонгом» ухитрились украсть половину патронов. Это выяснилось в разговоре Ю.Н. с губернатором. Впрочем, сановник не смутился. «Мои чиновники остаются при мне, и я знаю, как получить от них свои патроны», — сказал он. Но тут же прибавил, обращаясь к Н.К.Р.: «Мои чиновники опозорились».

ПКП

2 февраля. Н.К. предполагал купить в монастыре несколько штук глиняных изображений Будды, но оказалось, что эти изображения можно купить только у духовного губернатора, который сам их выделывает.