07-03-28, Дневники участников Тибетской экспедиции

7/III Вынужденная остановка. Недоверчивость тибетцев и жадность к деньгам.

ЮНР

На следующий день грузовой караван прибыл в половине двенадцатого. Погонщики рассказали о потере в пути десяти животных. Я попытался достать новых у местных кочевников, чтобы заменить выдохшихся. Но местный старшина посетовал, что большая часть скота погибла в течение тяжелого зимовья и из-за юго-западного ветра, который дул каждый день на протяжении двух недель, покрыв равнину огромным слоем снега и лишив тем самым животных подножного корма. После долгих переговоров мы смогли раздобыть лишь четырнадцать вьючных животных до следующей стоянки.

Широкая равнина, на которой мы находились, и пастбища, протянувшиеся вдоль нее на сорок пять миль, относились к долине Парта. Она была окружена низкими каменистыми хребтами, изъеденными эрозией. Заснеженный пик к юго-западу от лагеря высотой примерно 18900 футов местные жители называли Джунг. Он возвышался над всеми пастбищами Парты. Горные цепи к югу от долины были выше северных и постепенно переходили в более высокие горные цепи, формирующие часть северных отрогов Трансгималаев. Пастбища Парты относились к району Нагчу.

КНР

День солнечный, с небольшим ветром. 10-й час утра, но о яках ничего не слышно. Сколько сейчас идет яков, пока установить невозможно, но третьего дня шло под нашим грузом, как упоминалось, всего 115 яков вместо 140 оплаченных. При этом объяснения, почему они держат в резерве 25 яков, мы получить не смогли. Опять Н. К. удивляется, что все здесь пропитано ложью: "Откуда это море лжи?" Другая черта - это крайняя недоверчивость и жадность к "гормо", то есть к серебряным монетам. Вчера мы просили в аиле молока, нам сказали, что его нет; пообещали "гормо" - и тотчас появилось молоко в небольшом глиняном чайнике, за что и был дан один янчан. Через несколько минут появился другой чайник с молоком, за что был обещан другой янчан после доставки наших вещей. Но вещей до сих пор нет, и тибетец, не доверяя нам, приходил вчера и сегодня через каждые полчаса просить этот янчан. Точно так же, как вчера вечером, из-за отсутствия свободной посуды, мы долго не могли придумать куда перелить молоко из второго чайника.

По своему развитию, умственным и нравственным качествам кочевые монголы значительно выше кочевников-тибетцев. Даже наш тибетец Кончок, человек бывалый, уступает в смысле простой сообразительности и деловитости бурятам, монголам и торгоутам. Впрочем, он не лишен некоторой грубой спекулятивно-торгашеской смекалки, как и все тибетцы.

НВК

7.III. Местность Патра. Ночью разыгралась буря. Вой, свист ветра. Палатки парусит, и лопаются веревки. Спать невозможно. Наблюдаю странное явление: на 3/4 или 1/2 минуты ветер падает и наступает полная тишина... и новый порыв бури обрушивается на лагерь. Перед восходом солнца ураган несколько слабеет, но через час бушует с новой силой и становится уже нестерпимым. Проходимая нами область Тибета так и называется «страной вихрей». Не будь ветра, погода была бы прекрасной, теплой и совершенно весенней. Но это было бы только кажущимся благополучием. Разойдись речной лед, оттай болота, и наш проход на Индию — стал бы сомнительным или, во всяком случае, необычайно трудным. И плохое имеет часто прекрасную сторону.

Двигаемся в путь. Слева от нас Трансгималаи, справа — гряда больших холмов. Местность пустынная и бесплодная. Расширяющаяся долина скрашивается системой озер, покрытых ледяными панцирями. Самое большое из них Намар-Пинзо.

Ветер буквально рвет с седла, пронизывает до костей и леденит лицо. Не знаешь, как спрятаться и съежиться от его ужасного дыхания. И думается, какое было бы облегчение иметь его со спины... Лошади идут с трудом... И мнится, что именно такой вечный ветер должен быть на какой-нибудь низшей планете, на унылой равнине ее бесплодной коры. Или — в одном из кругов дантова ада... Представление об этом ветре может иметь только тот, кто испытал его действие на Чантанге.

Удивительна любовь тибетцев к напыщенности названий. Мы проходим, например, округ, называемый «небесным округом», который получил свое название от озера «Тенгри-Нур», что в переводе означает «небесное озеро». Население, которое мы встречаем по пути, уже настоящие тибетцы-скотоводы. Кое-где видны их черные палатки и стада худого, заморенного зимней бескормицей скота. Проходим 5 1/2 часов и становимся лагерем. Все время дует ужасный, не перестающий ни на секунду ветер.

Что здесь поразительно красиво — это горы. Перед нами встает из цепи Трансгималаев гора Джонг, несколько похожая на столовую гору Капштата. И на рассвете, и днем, и при луне — хороши эти горы в разных освещениях, с разным оттенком теней на своих скатах. Здесь мог бы композитор, вроде Грига, почерпнуть свое вдохновение, и мечта его могла бы проникнуть в замок короля гор. Но не того маленького скандинавского, а другого, неизмеримо более могущественного властелина, Владыки азиатских гор. Какая мелочь перед этими — европейские горы. Мы сидим в палатке Н.К.Р. Набираются опять любопытные, которые следят за каждым нашим движением, — но у входа на цепи Каду, он изредка с рычанием бросается на тибетцев, которые поэтому окружают палатку далеким полукругом. Н.К.Р. замечает, какой должна показаться маленькой Европа после тех грандиозных масштабов, которые принимает природа в Азии.

Доньеры опять опаздывают. На этот раз они оба подъезжают верхом. На одном интересная маска от ветра с прорезями для глаз и рта. Она мягкая, матерчатая и издали дает впечатление какого-то мертвого серого лица, подходящего всаднику-привидению...

В марте месяце таяние снегов и непрерывные ветры — это ужас Чантанга. Мы отдохнем от ветров только тогда, когда спустимся в долину настоящей Цангпо, или Брахмапутры. Но она еще очень далеко...

Н.К.Р. говорит: «Когда испытываешь на себе ужасный климат пустынь Чантанга, тогда убеждаешься, какой непроницаемой заградительной зоной в тысячи миль окружены места, в которые не должны проникнуть непрошеные гости». Дальше Н.К.Р. говорит о ненужной сентиментальности по отношению к людям. Должно лишь быть стремление способствовать эволюции человечества, но не должно быть остановок перед живыми трупами, представляющими из себя только «космический сор». Живые творческие духи, а не исчезающие из жизни тени должны вызывать желание помочь и направить на путь. Человек, семья, народ, раса, человечество планеты, человечество целой планетной системы — все подчиняется одному и тому же закону... Так и Тибет, «космический сор» между нациями, — находится в периоде духовного умирания. Это такой же живой труп, как отдельный человек с потухшей в нем жизнью духа, скитающийся по кладбищу прошлого. Бесплодные пустыни самой страны, осыпавшиеся горы, оставшиеся только местами в своих каменных остовах в тысяч 15 футов, но некогда превышавшие Гималаи и вздымавшиеся в дни юности планеты на 30 и более тысяч футов. Какая польза в этой стране, за исключением одной — быть заградительной зоной чему-то другому.

Около полудня проходили гейзеры с горячей водой. Да, отсюда уже недалеко подземные огни, действие которых создает сказочный оазис...

ПКП

7 марта. Урочище Патра. Дневка. Пришли вчера с двумя партиями яков и верблюдами, остальные яки прибыли к 12 часам дня сегодня. Предстоит смена половины яков (нагчуских).