09-04-28, Дневники участников Тибетской экспедиции

9/IV Население не доверяет распоряжению своего цзонга. Мы потеряли три дня, сделав ненужную "петлю".

ЕИР

Существует превратное мнение, что йог пользуется несокрушимым здоровьем в обычном значении. Разве делают чувствительный инструмент из толстого дерева? Разве достоинство струн вины не заключается в их чуткости к тончайшим делениям тона? Также звучит и утонченный аппарат йога. Именно ему ведомы те непередаваемые переходящие боли, которые как настраивание струн вины преображают его существо. Можно понять, что Мы не будем преувеличивать безопасность стези йога. Как можно миновать боли при перерождении центров? Огонь познания остается жгучим. Урусвати знает, что сказанное не отвлеченный символ! Все обычные определения этих болей не могут принести пользы, пока наука не поспешит понять значение психической энергии, или духовности. Чем дальше стоит понимание от опасности йоги, тем далее стоит человек от связи с высшим сознанием. Причем не ценны случайные полеты сознания, нужна несмолкаемая полетов песнь! Вина не всегда звучит явно, но лад ее всегда строен. Те, кто ищут в йоге упитанного здоровья, пусть лучше примут рюмку вина и побеседуют о высоких идеях без приложения их к жизни. Ведь здоровье йога трепещет, как крылья возносящегося орла. Глаз йога видит, как тот орлиный глаз, который вы знаете. Спокойствие йога есть напряжение океанской волны. Теперь др. Конечно, в криптограммы Востока нужно включить о Матери Мира, также и другие притчи. Каждый почует нечто непонятное. Теперь вопросы. Чье сердце переполнено? Это сердце йога — твое! Можно пояснить срок 12-е мая? Запомни. Где говорилось — «неприятность, ушли!». В Москве. «Попали в петлю»? В М. Довольно. — Ночь на 10-е апр. «Он пропадает в луче Ел. Ив.», — все остальное забыла, были сильнейшие перебои сердца.

ЮНР

9 апреля. Этим утром толстый белый туман повис над долиной Чокчу и скрыл вершины окружающих гор. Ночью выпал снег и покрыл горные склоны. Мы пересекли песчаниковый гребень и вошли в пересеченную горную страну, в лабиринт долин, в страну, которая протянулась до самой Брахмапутры, и представляет собой один из высочайших водоразделов на земле. Горная долина, в которой находилось несколько кочевий, простиралась на юго-запад. Небольшой, но глубокий ручей бежал вниз по долине. Он уже очистился ото льда, который узкой полосой сохранялся только по берегам. Дно было илистым, и мы с трудом нашли подходящее место для переправы. После нескольких попыток, наконец, удалось найти место, подходящее для брода. Мы ехали по высокогорной долине, называемой Угпа и занятой кочевыми поселениями. Гарпон ехал впереди нас, и мы могли видеть его скачущим галопом от палатки к палатке, собирающим для нас животных.

По дороге к нам присоединились несколько слуг гарпона. У всех были фитильные ружья на ремне через плечо, а на голове красные тюрбаны. Мало кто из них бывал в Сага дзонге, и лишь один мужчина вспомнил, как однажды посетил это место. Долина, по которой мы следовали, повышалась постепенно, пока внезапно не расширилась и не образовала маленькую круглую долину, хорошо защищенную горами. Место называлось Намчен; местным старшиной для нас была приготовлена палатка. Бедняк был в отчаянии от того, что ему нужно было снабдить нас караванными животными до Бумпа чангра. По его словам, мы должны были идти южным путем через Накпо кондро ла. Мы оставили гарпона и старшину решать вопрос о караванных животных между собой. Было бессмысленно сидеть и наблюдать, как препираются эти двое. Через час гарпон и старшина появились из своей палатки и сообщили нам, что старшина Намчена взял на себя обеспечение экспедиции транспортом в Бумпа чангра, а гарпон будет помогать ему в этом, поставляя часть вьючных животных.

КНР

Утро началось приездом гонца от соседнего старшины, отказавшегося приготовить для нас транспорт. Очевидно, письменному распоряжению за печатью администрации своего цзонга местные старшины не доверяют. Видимо, злоупотребления властью стали слишком часты - и население перестало повиноваться. Послали копию паспорта, выданного Далай-Ламой.

Шли 5 ч. 20 м. через горы и каменистые равнины, перейдя в одном месте небольшую реку, опасную подводным льдом. Остановились у небольшого аила, куда нас направил "гарпон". Здесь выяснилось, что мы должны были идти слева от озера Дангра-юм-цо через горы Тарко сначала в южном направлении по большой непальской дороге. Нас же послали влево, но далее - в западном направлении, заставив, таким образом, сделать ненужную "петлю" и потерять три дня. Виноваты в этом невежественные старшины Шен-цза (Наг-цанга), не знавшие, очевидно, о более короткой дороге или скрывшие южный путь и давшие распоряжение вести нас на Чогчу. Ложь тибетцев и невежество их правительства нас положительно преследуют. Никакие указания и возражения не помогают, никакие расчеты длительности пути невозможны. И это при паспорте за личной красной печатью Далай-Ламы и при исключительных обстоятельствах нашего продвижения по Тибету.

НВК

9.IV. Местность Намчен. С утра выяснилось нежелание крестьян Нак-Занга дать нам транспортных животных. Это нежелание основано на их недоверии к своему прямому начальнику горпену. Пришлось переписать паспорт экспедиции и передать эту копию крестьянам, что было единственным средством убедить туземцев дать нам уртонных животных. Очевидно, сроки подходят и народ настойчиво борется с одиозной ему властью, которую больше не может выносить. Горпен, он же и уездный начальник, имеет будто бы в своем ведении 400 палаток. Это елейный малопонятливый человек, увешанный образами и неустанно вертящий в руке молитвенное колесо. Он совершенно не может объяснить маршрута на три перехода вперед. Вообще, с 6.IV наша дорога совершенно запуталась, сойдя с Непальского тракта. Мы идем какими-то глухими местами, и по картам, совершенно неточным, — ориентироваться невозможно. Правда, они очень красиво вычерчены, с белыми пространствами вечных снегов и синими полосами ледяных полей. На каждом перевале точно обозначены футы высоты и тщательно размечены дороги. На местности же все наоборот, а особенно неточны расстояния и места населенных пунктов.

Выступаем в густом тумане, который быстро расходится в небольшом ветре. Идем горами, и по дороге к нам присоединяются 4 воина с фитильными ружьями. Старший из них одет почище, и в ухе у него золотая серьга с бирюзой, знак чина. Они на маленьких лошадках, с живописно спущенными с плеча кафтанами. У одного молитвенное колесо, которое крутится по очереди среди оживленной болтовни. Это — почетный конвой, данный Н.К.Р. горпеном уезда.

Вдали намечается синее озеро билибинских акварелей. Горы, из-за которых видны хребты Трансгималаев, — напудрены ночным снегом.

Сначала путь хорош, лугами, песком, но потом долина сдвигается горами в узкое ущелье и начинаются каменистые пространства, очень трудные для лошадей. Переправляемся через реку в полном ледоходе. На берегу у аила моя лошадь падает, и я лежу совершенно беспомощный, в то время как на меня устремляется громадный тибетский пес. Ни вынуть револьвер, ни снять карабин. К счастью, хозяин пса бросается наперерез и отгоняет его меткими камнями, на которые отвечает жалобный вой моего отбитого врага.

В долине реки попадается много аилов и многочисленные стада. После шестичасового перехода появляются вдали синие с белым казенные палатки — это наш лагерь.

Н.К.Р. высказывает мысль, что хорошо бы отправить в Америку, в этнографический музей, несколько тибетских костюмов. Но это его желание останавливает непомерная грязь тибетского платья. Следует отметить, что в проходимых нами в эти дни местностях костюмы становятся богаче, а женские головные уборы ярче. Иногда кафтаны оторочены широкими бархатными полосами и мехом. Серебряные ладанки богаче и уже имеют связанные с серебром золотые части. Но с другой стороны, как это ни странно, лица туземцев в Центральном Тибете гораздо грубее и диче, нежели на окраинах страны. По отношению к нам все крайне предупредительны и услужливы, а если есть какая-нибудь невязка, то она всегда направлена против горпенов, доньеров и начальников дзонгов. Сейчас выяснилось, что наш путь идет по направлению на Сага-Дзонг напрямик, через большой перевал — это намного сократит его и вознаградит нас за путаницу последних дней.

Вечером за ужином Е.И. говорит, что высшая работа человека есть самоотверженная деятельность не для человечества Земли, не для человечества, населяющего другие планеты, а для наполнения пространства, с тем чтобы следующая за нашей эволюция другой планетной системы могла подняться сразу на высший уровень. Каждая наша скромная трапеза всегда оживлена обменом мыслями о высоких предметах, которые неразрывно спаяли нас прочной духовной связью с Е.И. и Н.К.Р. Приходит опять мысль в голову о скором расставании с ними. И когда смотрю на пики уже близких Трансгималаев, мелькает мысль — «не эта ли уже черта...»

ПКП

9 апреля. Сегодня караван яков вышел в 10.30 утра вместо обычных 8 часов. Причина — несвоевременная доставка яков, не приготовленных заранее, несмотря на письмо губернатора Нагцанга. Местные жители, принадлежа административно озеру Нагцанг и одновременно являясь собственностью монастыря Ташилунпо, отказываются подчинять ся распоряжениям губернатора Нагцанга, и только паспорт, присланный Миссии Далай-Ламою, мог возыметь относительное действие в смысле доставки жителями необходимых нам яков и лошадей. Таким образом, и здесь население, как и в Хорде, и в Нагчука, открыто противодействует распоряжениям своего прямого начальства, относясь к последнему крайне пренебрежительно. Сегодня после пятичасового перехода остановились вместности, где старшина сначала отказался нас принять, уверяя, что мы идем не той дорогой, так как наша дорога проходит южнее, через владения гарпена. После долгих разговоров и подробного разбора копии далай-ламского паспорта, скрепленной печатью гарпена, старшина согласился дать нам яков для дальнейшего пути. Яки, по его словам, будут готовы завтра, хотя он еще ничего не предпринимал для их сбора, так как был якобы уверен, что мы пойдем южной дорогой. Из всех этих разговоров видно одно, что каждый из местных старшин старается сбыть нас другому, чтобы не беспокоить своих подчиненных доставкой яков, деньги за которых будут уплачены правительству и, конечно, никогда правительством возвращены по принадлежности не будут.