11-03-28, Дневники участников Тибетской экспедиции

11/III Бунт населения. До Намру будто бы осталось четыре перехода. Перебои сердца ЕМ. Буран.

ЮНР

К рассвету натиск ветра уменьшился, и мы тронулись в путь при тихой погоде. При переходе через перевал, к западу от нашей стоянки, нам пришлось взбираться на ряд низких, песчаных горных хребтов, покрытых хорошо сохранившимся под снегом подножным кормом. Особенно сочные травы росли на участках детритового песчаного лесса. Это характерно для тибетских нагорий На широкой песчаной равнине, к юго-западу от Ниашинг тшо, местные крестьяне приготовили для нас палатку. Так как мы были в пути всего лишь два часа, то решили за час дойти до верховья долины и отдали людям распоряжение перенести палатки в другое место. Мы обогнули северный берег небольшого соляного озера, отделенного от Ниашинг тшо низко расположенной равниной. Очевидно, когда-то оно соединялось с более крупным озером, но потом усохло, и теперь два водоема разделены узкой полоской земли. В сезон летних дождей озеро, что поменьше, выходит из берегов и затопляет перешеек. Местные жители рассказали мне, что протяженность большого Ниашинг тшо равнялась трем дням пути, что составляло около пятидесяти миль. Долину, по которой мы шли, окружали низкие песчаниковые хребты. Заболоченные участки земли вдоль озера были покрыты скудной травой и служили пастбищами для скота кочевников Чохора. Я уже говорил, что в результате суровой зимы местные жители потеряли большую часть своего скота. Мы сделали привал у ручья, журчавшего среди песчаных холмов к северо-западу от долины. Больше всего нас поразило почти полное отсутствие крупной дичи. За время странствия из Нагчу мы лишь однажды видели двух куланов. От кочевников мы узнали, что все животные ушли далеко на север в поисках пастбищ. На дороге мы увидели несколько туш молодых тибетских антилоп, видимо погибших зимой от голода.

Местные кочевники мало что знали о Намру. Одни говорили, что мы достигнем окрестностей Намру за четыре дня, другие, что за десять. Старшина сказал мне, что озеро имеет другое название – Дунг тшо, из-за мычания «водных коров». Мне так и не удалось выяснить, какое животное подразумевается под этим названием. Сначала мы решили, что это выдра, замеченная в Чу-на-кхе и в других местах тибетского нагорья, но вода в озере оказалась соленой. Я попытался заполучить шкуру или череп этого животного, но у местных жителей ничего не было.

КНР

С вечера сильный вихрь, срывающий палатки. Около 10 ч. вечера началось волнение среди тибетцев, которые отказывались выполнять распоряжения доньеров. По приказанию последних двух человек связали.

Вышли в 8 ч. утра при солнечной безветренной погоде. Впереди доньеры вели двух связанных тибетцев, чтобы на следующей стоянке передать их старшинам. Здесь царит еще крепостное право; и это крепостные крестьяне "благочестивых" лам монастыря Сера.

Переход легкий, по хорошей бесснежной дороге песчаного нагорья. Остановились в 11 ч. утра, когда уже поднялся ветер. Миновали соленое озеро Нья-шинг, где, по словам местных тибетцев, в большом количестве водятся какие-то животные, покрытые шерстью и ревущие по вечерам. Они называют это животное "водяной коровой", -вероятно, это выдра. До Намру осталось будто бы четыре перехода. Характерно, что нас хотели остановить уже через два часа хода, хотя верблюды и яки шли вместе с нами, не отставая. Нас уверяли, что далее на пять часов пути нет ни воды, ни аргала, но мы настояли на дальнейшем продвижении, и, конечно, сказанное оказалось ложью. Через час хода мы остановились невдалеке от аила. Были и вода, и аргал.

От самого Нагчу Е. И. после болезни чувствует перебои сердца, особенно в то время, когда ложится; днем меньше, чем с вечера. Вчера перебои сердца были особенно часты - через каждые десять ударов. Сегодня закончился восьмой день нашего пути, а впереди еще четыре дня. Значит все уверения "губернаторов" о семи-восьми днях пути оказались очередной ложью. К вечеру буран не прекратился, и все затянуто серой пылью. Если наши палатки выдержат вихри и бураны Чантанга, то качество их изготовления следует признать наивысшим.

НВК

11.III. Местность Чукор. Теперь идем уже не такими пустынными местами. После Нагчу есть возможность обозначать места стоянок названиями урочищ. В темноте свернули мы сегодня наш лагерь, когда начинало чуть рассветать. Над вершиной горы еще сверкает Венера... Идем по берегу озера, тянущегося километров 15 вдоль подошвы Трансгималайского хребта. Уже совсем светло. Чудно сверкает на льду цвета вороненой стали поднимающееся над горами солнце. Голубое небо, желто-коричневые горы и меньше снега. Озеро, по всей вероятности, идентично с Бом-Цзо английских карт.

Вокруг не видно ни аилов, ни скота, ни диких животных. Только лежат трупы домашних яков. В одном месте целое стадо... обглоданных остовов.

Местность становится все живописнее. Пики гор, реки, обрамленные разноцветными скалами. Начинается ветер. Он все усиливается и к 10 часам утра разражается со страшной силой. Лошади с трудом двигаются против его порывов. Начинается песчаная буря. Тысячами уколов, точно иголки, колют лицо мелкие песчинки.

Туземцы утверждают, что в здешних озерах водятся водяные коровы. Возможно, что это перепутанная версия о мифических божественных коровах — ламаистского пантеона, которые, по легендам, живут в озерах Тибета.

Около часа дня приходим на предполагаемое место лагеря. Никого нет, не собрано аргала, не принесено воды... Появляются туземцы. Оказывается, гонец, везший даик, письмо губернаторов, навернутое на палку, не пожелал приехать с прошлой остановки и здесь о нашем прибытии никто не уведомлен. Опять и опять приходится убеждаться, насколько эфемерна здесь власть и с каким неповиновением относится население к приказам правительства. Приходится убеждаться, насколько слабо действует правительственная машина Тибета. Крестьяне Чукора приписаны к монастырю Сера и фактически являются его крепостными. Сам монастырь находится недалеко от Лхасы. Издали видим расправу доньеров с непослушными. Они молотят их палками и бьют камнями. Но если присмотреться, то удары попадают только по шубам, а камни летят мимо. Доньеры выполняют ритуал и вряд ли решились бы на серьезную расправу с крестьянами монастыря.

Только что успеваем поставить палатки, как стихший было ветер разражается с новой силой. Все время приходится крепить веревки, пока по местному обычаю мы не наваливаем на палаточные гвозди и края палаток громадные камни, с которыми ветер уже не в состоянии справиться. В пути пришлось бросить лошадь Н.К.Р. — ее подарили местному старшине. Еле спасли двух других лошадей, наевшихся какой-то ядовитой травы...

Вечером мы говорим об относительности возраста, и Н.К.Р. рассказывает нам, как ему в молодости приходилось выдавать себя более старшим, нежели он был на самом деле, чтобы не дискредитировать себя молодостью. 15-ти лет он уже выступил в литературе, скрываясь под псевдонимом. 22-х он был редактором журнала, 24-х — помощником директора музея, 25-ти — секретарем «Общества Поощрения Художеств» и 30-ти — директором Художественной школы. Во всех этих случаях приходилось скрывать свои года, которые мешали ему перед маститыми деятелями искусства.

Доньеры сообщают, что жители отказываются исполнить повинности и не хотят давать уртонных животных. Приходится употребить энергичные меры. Доньеры получают поддержку от нас и теперь уже круто расправляются с непослушными. Два главных зачинщика схвачены, связаны и посажены под арест около палатки монголов под наблюдением стражи. Так сидят они до утра и утром будут доставлены к ближайшим властям. Арестованные сидят в неподвижных позах, с руками, завязанными за спиной, и почтительно высовывают языки подходящим европейцам. Впрочем, быстро обернувшись назад, я уловил на лице одного из арестованных лукавую усмешку. Физиономии у обоих бунтовщиков самые разбойничьи. К ним подходят туземцы и нет-нет опускают за шею медные монетки. Это — «жаление несчастненьких», близкое к старинному русскому обычаю.

ПКП

11 марта. Спустились в бассейн Тенгри-Нура. Население по-прежнему ничего не знает о существовании Намру-Цзонга или Чанглингкара, как он назван в препроводительном даике, т.е. в повестке. Нашли какого-то старика, бывавшего в цзонге, последний сообщил, что до цзонга остается еще 4 дня, хотя губернаторы заверяли, что до первого цзонга нам придется пройти самое большее 8 дней. Последние 2 дня местность опять приобрела пустынный характер, горы голы. Часты песчаные площади, поросшие редкой травой. В этом году вследствие обильных снеговпал почти весь скот — уже второй день нельзя достать молока. Сильный юго-западный ветер не перестает весь день.