15-04-28, Дневники участников Тибетской экспедиции

15/IV Проход Сангмо-Бертик, 19.090 футов. Шатровые горы.

ЕИР

Вам даны знаки йоги на высотах. Вы убедились, что ни холод, ни высота не повредили ваше здоровье. Как же не превозмогший холод предстанет в высшем трепете? Как же можно мыслить о дальних мирах, убоявшись даже земных высот? Как же можно представить себя бесплотным духом, если не побеждено случайное чувство голода? Отягощенный желудок есть явление конца восхождения. Нужна мера погружения в землю. Ведь йога дает много преимуществ, кроме космического сознания. Йога дает пространственный провод и помощь Нашу во всех полезных действиях. Знание сотрудничества дает единственный верный подход. Тем важнее понимать йогу в жизненном применении, чтобы дать и Нам возможность ответить жизненно. Теперь др. Напишите в Америку. Учитель как всегда предложил нам два плана: один легкий, другой более обширный и трудный. Предпочесть трудный план, значит исполнить внутреннее желание Учителя. Потому спасение Учения Будды и заложение города Знания на Гималаях будет выполнением воли Владыки. Теперь др. Русск. не должны препятствовать вам сделаться американскими гражданами. Одинакова судьба с Упасикой. Идти по волне Владык можно, лишь оторвавшись от всех берегов. Куда зовем, там обеспечена истинная красота. Широко нужно вдыхать целебный воздух высот. Нужно помнить, что Наши токи идут не столько по физической близости, сколько по космическим каналам. Среди различных мест Даржилинг помещается удачно, также как и будущий город, но об этом поговорим своевременно. Пусть Ф. напишет в Америку, чтоб прислали письмо о желании Амер. иметь научную станцию и питомник в Гималаях на высотах. Так будем приносить камни к будущему храму Знания — довольно. Можно ли определить передвижение Н. В.? Начало сознания. Ночь на 16-е апр. «Дискау» — «Гамут». Видение — злобных рож: «смотри на их лица» — и тут же увидела трех людей, обратила внимание лишь на одного, более европейского типа. Шапка со спущенными наушниками, короткое лицо, злые, пронзительные серые глаза. Короткий, прямой нос и остро подстриженная серая бородка. Под утро 17-го — «Владыка говорит — не бери денег, не бери денег». — Сон. Знаю, что где-то происходит большая несправедливость и нападки на Ф., решаю повидать лица, кот. могут остановить эту клевету. Иду в не знакомое мне учреждение, где заседают члены комитета и обращаюсь к одному из присутствующих лицу не знакомому мне, и говорю: «M Waxelle ge (121?) prier de ... — пробуждена Н. К.

ЮНР

15 апреля. Ночь была тихой и бесснежной. Мы встали очень рано, и к шести часам утра колонна каравана начала подъем к перевалу. Северный склон был покрыт огромными булыжниками, скатившимися с гор. В некоторых местах земля все еще была покрыта снегом, и лошади часто глубоко увязали в нем, так что приходилось их вытаскивать.

После трех часов непрерывного восхождения мы достигли вершины перевала (19094 фута). Несколько каменных памятников стояло на обочине дороги. С вершины перед нами открылся прекрасный вид на горы, величественный и суровый. К югу тянулось широкое горное ущелье. На западе и востоке вид закрывали меридиональные горные цепи, понижающиеся к равнине Лапсару, южнее которой возвышался покрытый снегом горный массив Кангчунг кангри. День был унылый, тяжелые тучи и туман нависали над горами. Крутой, но короткий спуск, во время которого нам всем пришлось спешиться, привел нас к ущелью. Трудно было лошадям на узкой тропе среди булыжников и замерзших луж. Люди и животные часто поскальзывались, так как с трудом можно было найти место, куда поставить ногу. Спускаясь с перевала, на одном из склонов мы видели стадо диких яков. Они взбирались по обрывистому, почти вертикальному горному склону, с каждым шагом посылая в ущелье камни и тучи песка. Некоторое мгновенье их темные силуэты выделялись на фоне ясного тибетского неба, а затем исчезли за скалистой стеной. Это была картина дикого Тибета, которая всегда появляется в воображении каждого, кто странствовал по его незабываемым горным пространствам.

После семичасового перехода по трудной, каменистой дороге мы спустились на широкую, просторную равнину, относящуюся к району Бумпа чангра. К большому удивлению, для нас ничего не было приготовлено, несмотря на ранее отправленное официальное письмо. Мы послали группу людей на разведку, и они привели двоих людей, назвавшихся пастухами и отказавшихся нам помочь. Наши тибетцы сердито спорили с ними, и было решено оставить их в лагере и дождаться расследования ситуации. Наконец, два местных жителя согласились дать топливо и отправить посыльного к старшине с просьбой сразу же приехать. Каждый из них заверял нас, что ничего не слышал о нашем приезде. К счастью, посыльный, отвозивший письма, находился среди наших погонщиков яков и удостоверил в том, что письма были в сохранности и вовремя вручены местному районному старшине, или ю-пону. Мы стали свидетелями жаркой схватки между посыльным и местными кочевниками. В целях предосторожности мы решили оставить при себе всех вьючных яков и лошадей из Сангмо до тех пор, пока местный старшина не поставит нужное количество караванных животных. Погонщики запротестовали, но вынуждены были подчиниться, так как поняли наше затруднительное положение.

Был теплый день, несмотря на то, что долина со всех сторон была окружена горами, покрытыми снежными шапками и ледниками, спускающимися глубоко в долину. Примерно в двух с половиной милях южнее лагеря находилось небольшое соляное озеро Лапчунг тшо. Вечером заходящее солнце освещало горные снега, и весь пейзаж погружался в пурпурное зарево. Ю-пон не приехал этим вечером, и было похоже на то, что нам придется остаться в долине на пару дней, разыскивая старшину, пытающегося избежать встречи с нами. Наши запасы подходили к концу, и было крайне необходимо добраться до Сага дзонга.

КНР

Местный старшина отказался прибыть на стоянку, и мы уговорили жителей аила и людей, перевозивших на яках наши вещи с предыдущей стоянки, сопровождать нас далее. По мере приближения к внутреннему району Тибета мы все более и более убеждаемся в бессилии власти и полном игнорировании жителями распоряжений правительства. Даже имя властителя Тибета - Далай-Ламы -не производит никакого впечатления.

Через три часа после выхода достигли перевала через Трансгималаи, вернее, горного прохода Сангмо-Бертик высотой 19.090 футов. Дорога была чрезвычайно неприятная: под ногами то большие острые камни, то скользкие обледенелые кочки. Местами во впадинах лежал глубокий снег, по брюхо лошадям. После перевала открылась долина, окруженная снеговыми горами. На востоке эти снеговые вершины имеют вид шатров. До ближайшего аила шли семь часов. Не надо думать, что аил здесь что-то вроде населенного пункта, местечка или даже деревни. Нет, обычно это одна, две, три или четыре палатки, рассеянные в долине, где живет от двух-трех и до двадцати человек, пасущих стада баранов и яков.

Конечно, и здесь яки вовремя не были собраны, старшина не приехал, и местные люди в количестве четырех человек отказались дать нам своих животных в качестве транспорта. Тотчас же послали людей известить старшину. По пути к перевалу видели куланов и большое стадо диких яков.

НВК

15.IV. Поднимаемся дальше на перевал Санг-Мо. Пожалуй, тибетцы и были правы, назвав его очень тяжелым. По карте высота его отмечена в 19.000 футов. Подниматься приходится террасами, долинами, лежащими одна над другой. Десятки километров часами идем по камням и скалам. Лошади падают, спотыкаются о камни, скользят на льду и оступаются в прикрытые снегом ямы. На громадной горе стадо диких яков, производящих в этой высоте впечатление мух на желто-серой стене дома, если бы она была наклонной. Их очень много, и они тихо движутся по почти отвесной крутизне. Наш перевал — осыпавшаяся и разложившаяся в тысячелетиях часть горной стены. Незаметно начинается спуск, и через несколько часов пути уже журчат ручьи и появляется кое-какая трава. Но впереди не видно далей, впечатление полной заключенности в горах. К полудню погода начинает портиться и горы заволакиваются молочно-желтым туманом; над их цепями нависают, спускаясь по склонам, снеговые тучи. Из ущелья вырывается ветер, и становится холодно. За последним увалом горы расступаются, и мы выходим на широкую равнину. На юго-западе новая цепь гор — южное ответвление Трансгималаев, а прямо на юг мрачные, черные шатровые горы, похожие на хребет Марко Поло, но не такие грандиозные. Конечно, сегодняшний перевал был нелегок, но в итоге снег по грудь, которым нас пугали, оказался чистым вымыслом, как и другие панические слухи, исходящие из тибетских источников.

Сегодня для нашей стоянки опять ничего не приготовлено, а крестьяне категорически отказались ехать за ближайшим старшиной. Несколько ударов нагайки Кончока сделали их очень сговорчивыми, и они отправились за представителями власти. Опять можно убедиться, насколько местные старшины не принимают во внимание распоряжений правительства, хотя доподлинно известно, что они уже несколько дней как извещены о нашем приходе. Вообще население местности Нак-Занг и проходимых нами районов округа Сага-Дзонг производит впечатление каких-то оппозиционеров правительства. Вид же местных жителей, как мы убеждаемся каждый раз, делается все более диким.

Сегодня в пути Н.К.Р. подозвал меня и сказал то, что я уже чувствовал и знал. Наша разлука близка. «Главное, не жалейте себя, — прибавил Н.К.Р. — Уверяю Вас, для всего полезного найдутся и время, и силы». И почему-то мне вспомнился один из путевых разговоров с Н.К.Р. о норманнах-викингах, напитавших своими героическими влияниями побережья запада и юга Европы. Смотрю на Н.К.Р., в его шапке-шлеме, походном снаряжении и черном плаще, накинутом поверх, — и перед моими глазами предстает викинг в образе Н.К.Р., и вспоминается, что и он ведет свое происхождение от этих грозных завоевателей. Но те, предки, были завоевателями меча. А этот, их потомок, еще выше. Он завоеватель духа.

Вечером любуемся с Е.И. золотисто-лиловым воздушным освещением гор. Часть неба очистилась на самом горизонте. Потом это освещение меняется на сине-лиловое, а надо всем, на фоне серо-жемчужных облаков стрелами «а ля Доре» бьют золотисто-красные лучи заходящего солнца. Воздух чуть сырой, и чувствуется в нем аромат наполняющихся соком трав и запах оттаивающей земли.

Н.К.Р. говорит: «Немногие спасаются из стен разрушающегося ветхого мира». «Скверно, когда уверенность в себе переходит в самоуверенность». «Простота создает искренность, искренность — чистоту сердца». «Нет ничего ужаснее предательства, пошлости, лжи и страха».