16-09-27, Дневники участников Тибетской экспедиции

16/IX Отроги хребта Марко-Поло. Хребет Куку-шили. Болезнь Чимпы. Пульс на высотах. Воспоминания Н. К. о Ладакхе и Каракоруме.

ЕИР

Мои ученики и Наши собратья идут спокойно через опасности. Меры приняты, но не скрывайте опасности. Все трудности пути нужны в Лх. Уявляю спасти Чампу, но тело изношено. Советую довести до тибетск. начальников, по состоянию. Теперь вам осталось так немного. Совершенно не раздражайтесь и не поднимайте тяжести. Это Мое условие. Не задерживайтесь в этих местах, только в крайнем случае. Берегите здоровье — это вам необходимо твердить. Что значит «Норнат». Норнат — состояние ведения, когда необходим покой. Кто же просил убивать животных и обжираться. Относится к нашим слугам. Они убили яка и набросились на еду на высоте 16.000 ф. — результатом была смерть одного из них. Сообщу длинный список избегнутого по Моему воздействию. Охраню от злых врагов. Уже огни Бенгальские горят. Буду хранить, но будьте уверены, что главный враг А. Видели, как убрал бурят. Умоляю, не работай ночами. Будьте покойны, но внешне принимайте меры — довольно.

КНР

Встали в 6 ч. утра; медленно собирались и грузились, чтобы не утомиться. Вышли в 7 ч. 35 м., поднимаясь по горному проходу отрогов хребта Марко-Поло; несколько раз переходили ручей. Видели бродящего по склону горы большого яка и куланов. Около 10 ч. утра поднялись на песчаное плоскогорье, поросшее кустиками желтоватой осенней травы. Животные с жадностью набрасывались на корм, которого становится все меньше и меньше. Часто останавливались, ожидая отставших мулов и верблюдов. Подвигаемся теперь по высотам медленно, чтобы не разбивать караван, опасаясь возможности внезапного нападения. Опасность от диких разбойничьих племен не исключается до появления первых разъездов тибетских охранных постов, которые могут быть, по слухам, только около Дечу (Голубая река). С нагорья видна холмистая долина и хребет Куку-шили, знаменитые "Кокуши", о которых говорится в русских старообрядческих исканиях пути в Беловодье - "рай на земле".

В 12 ч. 45 м. остановились в зеленеющей долине со снеговой водой в песчаных впадинах почвы и местами небольшим запасом снега. Чимпа чувствовал себя сегодня утром очень слабым, но после строфанта смог совершить переход на верблюде. В 3 ч. дня пульс был 120, получил внутрь спермин и строфант. Вчера вечером он так плохо чувствовал себя, что просил сделать опись его вещей и оставить его на месте, видимо, на произвол судьбы. Однако мы успокоили его, обещали всемерно поддерживать его и доставить, если он не пожелает или не сможет следовать с нами далее, на первый же встречный военный пост.

Погода среди дня теплая и солнечная, все приободрились, кроме заболевшего с утра торгоута Очира - простудился, видимо, ночью в палатке, жар и головная боль; получил аспирин и уложен в постель. Около 4 ч. дня считали пульс у нескольких лиц, причем оказалось, что у Н. К. на этой высоте, не менее 14.000 футов, пульс - 80, у Е. И. вскоре после приема спермина и строфанта - 96, у меня - 96, у Ю. Н. после подъема в 2 ч. дня тяжестей - 105, у П. К. после подъема тяжестей - 99, у Н. В. - 90, у Людмилы - 90, у ламы Малонова после расставления палаток и подъема тяжестей - 120, у ламы Бухаева после такой же работы - 129. У Бухаева одышка, другие чувствуют себя удовлетворительно. Нормальный пульс Н. К. - 62, Е. И. -72, у меня - 62. Спустя час пульс Ю. Н. был 88.

Пока я пишу, где-то вблизи вдруг раздались два громких выстрела. Оказалось, что лама Бухаев начал поливать бензином мокрый аргал в костре из бидона. Конечно, бензин вспыхнул и разорвал бидон, к счастью, отлетевший в сторону от Бухаева. Тут же присутствовал П. К., который не научил его лучшему обращению с бензином вблизи огня.

Н. К., сделавший во время своих многочисленных путешествий много переходов через высочайшие в мире перевалы, замечает, что после 16.000 футов высоты по тропе следования каравана обычно замечаются многочисленные следы крови; больше всего кровотечениями страдают лошади, а за ними и люди. В огромном большинстве случаев можно немедленно установить причину происшедшего - конечно, лошадей перед переходом перевала усиленно кормили, якобы для поддержания сил; сами путники плотно поели или для храбрости и "поддержания сил" выпили спиртного или крепкого кофе и, может быть, выкурили "для возбуждения сил" достаточное количество крепкого табака, или его нюхали, или жевали какие-либо пряности. Возможно, что все это или даже частично они проделали, может быть, даже и не в тот день, а все-таки достаточно заблаговременно отравили свой организм. "Трогательно, как горные жители-ладакхцы, - говорит Н. К., - заботились во время нашего перехода Каракорумского хребта, предупреждая, что временами, по их справедливому наблюдению, требовался почти полный голод, чтобы избежать опасности горной болезни. Они же с трогательной заботливостью во время перехода через ледник бросались к нам, чтобы вовремя растереть и согреть наши ноги и руки. Какая разница между ладакхцами и монголами!"

Сегодня Чимпа чувствует себя плохо и, думая, что он умирает, сказал Ю. Н. об этом и прибавил, что Н. К. будет "большим начальником в Тибете". Сегодня же была произведена на случай смерти Чимпы и по его настоятельной просьбе опись имущества, которое он везет для Далай-Ламы, а также его личных вещей для передачи последних его престарелой матери, живущей в Лхасе. С такими тяжелыми и суровыми настроениями протекают последние дни нашего путешествия по Тибету. Тихий, прохладный вечер; долго любовались оставшимся позади нас хребтом Марко-Поло с его снегами и снежными вершинами, изменявшими окраску при закате солнца от светло-голубого до темно-синего цвета. В 9 ч. вечера начался дождь.

НВК

16.IX. Встаю рано, в 4 часа утра. На высоте человеческого роста проходят над поляной облака-призраки. –4° C. Среди монголов несколько человек больны горной болезнью. Тибетец — нерва далай-ламского каравана — совсем плох. Доктор с минуты на минуту ждет его кончины.

Вчера выяснилось, что голоки, производившие диверсию, но не решившиеся на нападение на экспедицию, послали за подкреплением к родственному племени панагов для совместных против нас действий. Мы идем со всеми мерами предосторожности. Дозором тщательно осматривается впередилежащая местность. Но всюду тихо, пустынно и не видно ни одного живого существа. По обе стороны нашего пути пологие холмы. Становится холоднее, и снежинки кружатся в морозном воздухе. Проходим местность, точно вспаханное гигантами поле. Вместо посева ряды острых коротких скал. Далеко вперед тянется долина, и холмы становятся все ниже и ниже и, наконец, исчезают. Появляются стада диких яков и дзеренов.

Чудное голубое небо оттеняется белыми облаками. Солнце уже высоко. Оно сильно греет, но воздух остается холодным. Впереди вырисовывается на горизонте горная цепь Кукушили; сзади видны снежные громады хребта Марко Поло. Начинаются пески, которые через час переходят в степь с прекрасной травой. В ложбинах лежит снег. Проходим еще несколько часов; со всех сторон цепи гор с ледниками и тенями облаков, скользящими по ним, что делает пейзаж особенно красивым. Проводник показывает следы на мелком песке. Следы точно громадной кошки. Здесь прошел снежный леопард.

Останавливаемся и разбиваем палатки. Работать тяжело, одышка дает себя чувствовать. Доктор смотрит пульс. Он у всех повышенный, кроме Н.К.Р. Тибетец Чимпа чувствует себя совсем плохо. Под руководством Е.И. его осторожно сняли с верблюда и положили на кошмы. Он умоляет его оставить, так как толчки верблюда для него слишком мучительны. Но конечно, сделать этого нельзя. Мы в пустыне, и кроме диких зверей здесь никого нет.

С биноклем и записной книжкой поднимаюсь на холм около лагеря. Идти очень трудно, такая одышка. Но я вознагражден за усилие. Кругом вид великолепен. На севере равнина, поросшая уже желтой травой. За ней по всему горизонту тянется величественный хребет Марко Поло с горой Ангар-Тахин, поднявшейся в горной гряде переднего плана. Вдвое выше соседних гор, она до основания покрыта снегом и походит на белую пирамиду. Голубое небо покрыто у гор тучами, и снега вершин сливаются с их бело-серыми клубами. Угрюмы и холодны черные цепи имени великого венецианского путешественника. На юге низкие холмообразные очертания хребта Кукушили. На равнине пасутся наши верблюды, дальше дикие ослы и дзерены. Еще дальше черные точки — это яки. Холм, на котором я стою, покрыт маленькими следами газелей. Под самым холмом лагерь, окаймленный с запада естественным резервуаром воды зеркальной чистоты. Из лагеря доносится звук глухого взрыва, и видно, как сбегаются люди к палатке-кухне. Поспешно спускаюсь — оказывается, от неосторожности Бухаева взорвался бидон с бензином, но, к счастью, благополучно.

Вечером горы дали удивительный эффект цветов. Весь их снежный пейзаж в сочетании с облаками дал гамму от нежно-голубых оттенков снега до темно-синего, почти черно-синего цвета грозовых облаков над хребтом Марко Поло. Изредка облака освещаются блестками молний.

Место лагеря выбрано очень неудачно с точки зрения обороны. Хуже нельзя себе ничего представить, говорим мы с Ю.Н. и пробуем хоть как-нибудь определить линию его защиты. Ложимся спать одетые, с оружием под рукой. Впрочем, у нас есть мощный союзник; с нескольких сторон из гор рокочет гром... гром, во время которого ни один панаг или голок не решится на нападение. Ночь прошла спокойно. Наутро лагерь завален рыхлым пушистым снегом, который быстро тает в первых лучах восходящего солнца.

Мы на Чантанге. Это мертвая пустыня, тянущаяся с севера на юг через весь Тибет, почти до Брахмапутры. В некоторых областях Чантанга населения совсем нет. Высота плоскогорья до 16.000 футов над уровнем моря.

ПКП

16 сентября. Спустились в долину реки Чумар, остановились после пяти часов пути. Перед нами горная цепь Кукушили. Быть может, это и есть Кокуши староверской легенды о счастливом царстве Беловодье, куда дорога ведет «через Кокуши на Богогорше и затем по самому Ергору». И тогда легенда становится былью. И самое название «беловодье» так подходит соляным озерам Чантанга.

Ночью была снежная метель, в отдалении глухо раздавались громовые раскаты и ослепительно сверкала молния.