21-09-27, Дневники участников Тибетской экспедиции

21/IX Подход к Думбуре. Полное безлюдье Чантанга. Топь. Переход реки Улан-мурен. Гейзер с белой скалой. Особенности Чантанга.

ЕИР

Рад, что вы потрудились осмотреть знак второй зоны Нашей. Глубже на юго-запад (первый) и третья (зона) не ограничена по плоскогорью. Конечно, говорю не для печати. Можно лишь задать вопрос, не есть ли знак какой-то? Хвалю доктора за указание на охранительные меры. Можно указать на существование лаборатории, которая широко пользуется веществами окружающей местности. Также можно указать, что техника современная позволяет иметь химический центр в удалении от городов. Теперь др. Ур., правда, что Мы отстраняем спиртные напитки не из принципа, но сохраняем их, как сильные медикаменты, которые при чрезмерном употреблении теряют полезность. Теперь др. Можете идти, как на гору радости. Завидны размеры борьбы за обновление сознания человечества. Учитель радуется решимости. Столько новых попутных построений. Довольно. Что означ. Фиорика? Жительница Фиоре, восприняла Учение от Рапиков.

ЮНР

На следующий день путь продолжился на юго-запад, через песчаные дюны и огромные болотистые пространства с многочисленными дождевыми лужами. Караван двигался медленно: верблюды часто скользили, а лошади и мулы глубоко увязали в грязи. Неподалеку от Хапчига-улан-мурена путь повернул в южном направлении, обогнув большой песчаный холм, после которого начался спуск к реке. С этой точки можно было увидеть окрестности. На севере виднелась темно-синяя линия цепи Кокошили, на востоке протянулись волнистые холмы, на юге поднимались высокие холмы, формирующие подступы к Тибету. За этими горами встретились первые тибетские заставы и вошли в запретную территорию ламаисткого королевства Тибет.

Спускаясь к реке Хапчига-улан-мурен, мы заметили на противоположном берегу что-то белое у подножья холма. На расстоянии это напоминало тибетскую палатку, используемую чиновниками и богатыми торговцами. Мы решили послать туда разведку. Река Хапчига-улан-мурен имела ширину около половины мили. В начале лета переправа через нее была достаточно трудной из-за вязкого илистого дна и плывунов по берегам. Северный берег был печаным и возвышался футов на шестьдесят. В это время года река мелела и текла в нескольких узких руслах, разделенных болотистыми островами. Белое пятно на противоположном берегу оказалось огромным гейзером с кратером из отложений высотой около тридцати футов. Отверстие кратера было треугольным. Мы расположились лагерем у подножия северных отрогов Дунгбудра. Во время дневного перехода нам пришлось оставить двух животных – лошадь и грузового мула.

КНР

Ночь холодная; песчаная почва покрыта инеем, речка затянута тонким слоем льда, который лижут собаки, вместо воды. Встали, как всегда, в 3 ч. ночи. Люди встают неохотно, долго пьют чай и только к 6 ч. утра начинают грузить животных. В 6 ч. 50 м. взошло солнце, небо ясное и обещает солнечный теплый день. В 7 ч. продолжили свой путь по нагорью Чантанг, ближе к Думбуре, по песчаной почве, покрытой редкой травой. Чантанг во многих местах - прекрасное пастбище с обилием небольших речек или дождевых и снеговых озер; однако животных здесь не видно, и только ближе к хребтам гор встречаются одинокие куланы и яки; последние, обычно группами,, иногда очень большими.

Сегодня за весь переход видели на огромном пастбище только двух мелких птичек - трясогузок, а ближе к горам Думбуре - двух куланов. В горах мало травы и то только в горных проходах, где течет речка, и все-таки животные встречаются здесь только в горах или на пастбищах у самых гор. Местность безлюдная - годами здесь никто не проезжает, так как идем мы без дороги, необычным путем. Медведи, рыси и леопарды водятся в горах, а от волков легче спастись животным на равнине. Тем не менее, при обилии животных в горах пастбища нагорья Чантанга пусты. Монголы боятся этих гор и Чантанга, думая, что в них "угар" - "сур", называемый тибетцами "са-ду", о чем не раз уже упоминалось выше. Пожалуй, они отчасти и правы, так как эти места непосредственно примыкают к охраняемой Братством, Махатмами или Шамбалой "запретной зоне", и потому газы, применяемые для охраны, вполне могут достигать этих мест, вызывая одышку, головную боль и иногда кровотечение со смертельным исходом. Здесь, как мы убедились, сказывается не только действие высот, так как в горах и на высотах более безопасно и лучше чувствуется, чем внизу, на нагорье Чантанга.

Наш проход здесь необычен; сообщено, что мы охраняемы от вредных газов и диких племен. Обычный путь в Тибет лежит западнее через Тэйджинер на Дечу и восточнее - от Синина к Бурхон-Буда. Сегодня на нашем пути встречались куланьи тропы, по которым они только пробегают нагорье, не останавливаясь на пастьбу, а потому аргал, единственное здесь топливо, редок и в малом количестве. Наши люди сожгли уже все запасные мульи седла, готовя себе пищу. Песчаный слой здесь местами настолько тонок, что при первых шагах лошади проваливаются по брюхо, и это в конце сентября, когда действуют лишь остатки муссонов. Что же бывает в мае, июне и июле - тут должны быть непроходимые песчаные болота, и реки сильно разливаются, что видно по обнаженному теперь их руслу, песчаному, покрытому мелкой галькой или глинистому. Это делает их совершенно непроходимыми из-за ширины разлива, быстроты течения и вязкости дна.

Идем мы, как упоминалось выше, без дороги; местность холмистая, неровная, пересеченная многочисленными оврагами. Животные наши сильно утомлены. Небо безоблачное, ярко-голубое, и на нем выступают белоснежные высоты Думбуре. Перешли большую реку Ханчок-улан-мурен, теперь обмелевшую, но с несколькими рукавами.

Еще издали, до перехода реки, вдруг заметили с одного из высоких холмов что-то белое, ближе к горам. Было высказано несколько предположений: белая палатка, белый камень или снег. Белая палатка могла принадлежать только солдатам тибетского охранного поста; белых камней здесь и в окрестностях нет; снега тоже нигде не видно, кроме высот. Подъехав ближе, увидели четырехгранную белоснежную высокую скалу со скатом, обращенным к речке, покрытой белым налетом. Противоположный обрывистый, почти отвесный скат обращен к небольшому озеру; другие отвесные скалы - к холмам. Скала эта, расположенная в низине, оказалась около трех сажен высотой, состоящей, по-видимому, из слабительной соли - сернокислого натрия, так как вкус соли лишь слабо горький, не напоминает сернокислый магний, но возможно, что небольшая примесь солей магния имеется. Вода в озере соленая. На верху скалы - кратерообразное углубление, наполненное до одной трети прозрачным рассолом, откуда выделяются крупные пузырьки газа. Ниже по течению соленой речки видна запрокинутая рогатая голова яка, провалившегося в соленую топь. Просили П. К. сделать два снимка этой местности.

В 12 ч. 10 м. дня остановились, перейдя небольшую речку, ближе к горам, на песчаном склоне, покрытом травой. В 3 ч. дня небо затянуло тучами; в 4 ч. 30 м. вдруг поднялся сильный ветер со снежной крупой, продолжавшийся до 5 ч. дня, потом он стих, и вновь выглянуло солнце.

Н. К. замечает, что одышка от разреженного воздуха со всеми другими явлениями горной болезни начинается лишь с 17.000 футов высоты. Ни высота Фалюта в Гималаях, около 14.000 футов, ни высота Соджи в Кашмире, тоже около 14.000 футов, ни другие вершины Каракорумского и начала Куньлуньского хребтов не вызывают тех ощущений, которые мы здесь наблюдали на Чантанге даже на несколько меньшей высоте.

НВК

21.IX. На горизонте разливается пожар зари. Темно-серое облако точно оторачивается золотой каймой, и из-за него веерообразно бьют лучи восходящего солнца. С трудом вьючат люди караван. Они еле двигаются, исключая тибетца Кончока. Всех нас замучила одышка.

Прекрасно солнечное утро. Ярки краски и ослепителен свет. Вокруг торжественная прозрачная тишина, которую не может себе представить тот, кто не побывал в пустынях. Но вот на озерке закричали проснувшиеся турпаны, а за ними защебетали какие-то птички. Мы огибаем цепь песчаных барханов с совершенно темными тенями у водоемов, прильнувших к их скатам. Н.К.Р. обращает мое внимание на то, что здесь нет ни животных, ни насекомых... но тучны пожелтевшие пастбища. Везде в изобилии вода. Зеркально блестит она в озерках, чернеет в водоемах, закрытых тенью холмов. Но нет ничего живого на этой гибельной, нездоровой части Чантанга. Особенностью ее являются ядовитые газы, отравляющие воздух и делающие долгое пребывание здесь совершенно невозможным.

Мы идем путем, по которому редко проходят люди и на котором еще никогда не встречались европейские экспедиции. Этими местами прошел Далай-Лама в 1904 году. Наши лошади и верблюды вязнут в болоте, чуть прикрытом легким слоем песка. Они тяжело ступают и с трудом вытягивают ноги из грязи. Идем без дорог, держа направление на красно-лиловые холмы предгорий Думбуре. На пути ложа высохших рек, и по их сырости видно, что вода только что спала. Переходим реку Кончак-Улан-Мурен. Воды в ней мало. За рекой в трех группах, соединенных холмами, поднимаются горы со снеговыми вершинами. Вокруг пруды с вытекающими из них ручейками. Их зеркальная поверхность отражает голубое небо. Простор велик и расстояние до гор еще очень далекое.

Странное явление. На зелени дальнего луга вырисовывается белая палатка. Палатка в пустыне, и притом — белая. Сыпятся предположения, каждый высказывает свое мнение: тибетский военный пост, разбойники, остановившиеся в ожидании добычи, купцы на отдыхе... Но палатки, насколько мы знаем, в Тибете черные. Передний дозор снимает ружья... Бинокли дают новые данные. Это, скорее, глыба льда или снега — но опять что-то странное — слишком тепло. Мы теряемся в догадках.

Экспедиция переходит новую реку, сливающуюся из двух рукавов. При их слиянии высится большой зеленый холм. На берегах трава, вода в реке красная от размытой глины, а надо всем голубое небо. Картина удивительна по нежности акварельных тонов. И равнина, и река, и горы — все таких грандиозных масштабов. «В Европе, — говорит Н.К.Р., обращаясь ко мне, — после этих просторов все показалось бы вам таким маленьким, игрушечным». В середине реки, через которую мы переходим, оригинальные струи голубоватой чистой воды, долго не соединяющиеся с красным цветом остального течения. Река быстрая и довольно глубокая. Переходим ее, поднимаемся на противоположный крутой берег и выходим на луг.

Загадка странного белого предмета разъясняется. Это заглохший гейзер с отложениями глауберовой соли, как определяет доктор белую солеобразную массу, покрывающую поверхность гейзера. По виду она очень похожа на постамент — скалу для отсутствующей статуи, величиной не меньше памятника Виктору Эмануилу в Риме. Думается, не есть ли это какой-нибудь знак неведомого значения. В окружающей гейзер, теперь застывшей, беловатой тине — голова затонувшего в ней дикого яка. Она сохранилась, как живая, и все мы удивляемся ее необычным размерам.

Через полчаса становимся лагерем в ближайших предгорьях. Сегодня мы потеряли мула. Он больше не мог двигаться, и его пришлось оставить на произвол судьбы.