30-09-27, Дневники участников Тибетской экспедиции

30/IX Зима. Ожоги солнцем. Заболевания глаз. Дорога потеряна. Хор-па-проводник.

ЕИР

Учитель дочь свою устремляет на подвиг. Как сегодня она поняла знак посланных. Явление солнечной стрелы на Ф. можно объяснить восстанием против солнца. Можно принимать любые меры, можно раскинуть шатры для Ур., но поносить солнце нельзя. Помните, что каждое ваше слово в рекордах Космоса, потому будьте расчетливы на слова и мысли. Явление Ф. укажет Учителя, теперь же он дипломат. Я прошу Ф. напрячь силы для дипломатии. Теперь др. Указываю явить понимание, насколько Наши опыты быстро подвигаются, многие из них дадут новые приложения. Теперь продолжайте идти достойно. Береги глаза очками. Теплые примочки. Вчера ночью Наш враг сообщил мне, что половина плана ему известна, так ли это? Да. Явление печатных книг, но план живет — довольно.

ЮНР

На следующий день проводники ошиблись в направлении. Мы прошли далеко на запад и, наконец, были вынуждены разбить лагерь в маленькой круглой горной долине, покрытой несколькими футами снега. Было невозможно найти правильный путь к перевалу Тангла из-за тумана, скрывшего горы. Мы послали тибетского проводника поискать местных кочевников в узкой боковой долине. Было замечено несколько стад диких яков, пасшихся на горных склонах. Во время отсутствия тибетца наша небольшая группа направилась через ручей для разведки окрестностей. Мы встретили местного жителя. Он носил зеленые очки от снега и был вооружен длинной тибетской саблей. Мы убедили его проводить нас в лагерь и переправили через реку верхом. Хорп принял нас за монголов, поскольку никогда не видел европейцев. По его словам, мы находились примерно в четырех милях от пути на Тангла, и обещал провести нас на следующий день. Он сказал, что большая тибетская застава, состоящая примерно из тридцати кавалеристов, была размещена недалеко от Карки. Мы прошли мимо нее в снежный буран, сильно отклонившись на запад. Он информировал, что верховный комиссар Хора находился с двумя ротами и несколькими горными орудиями в месте, называемом Чу-на-кхе, в пяти днях пути от нашего теперешнего лагеря. Он также вскользь упомянул, что были мобилизованы большие подкрепления местной милиции, и что местное население удивлялось этим военным приготовлениям.

КНР

Утром холодный ветер и снег; все одели шубы. Вышли в 7 ч. 20 м. в горы к перевалу. Вчера у большинства из нас кожа лица была обожжена палящими лучами солнца. У некоторых заболели глаза от раздражения ярким блеском снега. Не миновали ожога лица Е. И. и Н. К. Сегодня с утра идет снег; и горы, и почва засыпаны снегом. В тумане очертания гор едва видны, и потому наши проводники сбились с дороги. Долго блуждали из стороны в сторону, пока не решили остановиться у реки в горах, где под снегом виднелось немного болотной щетинистой травы. В пути видели стада яков: одно - у реки, другое - на склоне снеговой горы; в бинокль рассмотрели пасшихся баранов и решили, что здесь у гор вдоль реки должен быть где-нибудь аил. Остановились в 12 ч. дня и послали верховых на поиски аила, откуда мы смогли бы взять проводника через перевал. Нашли аил из пяти палаток и вскоре привезли одного сказочного вида человечка из хор-па, с мечом за поясом, обнаженным правым плечом (мы все в шубах), в ожерелье из бирюзы и кораллов, волосы отчасти торчат, отчасти заплетены по бокам в две косы, в грубых в жестяной оправе темных очках от снега. Он сообщил, что следит за стадами, но проводит до дороги, от которой мы, оказывается, отошли в сторону. Только что прогнали мимо нас со снегового пастбища громадные стада яков и баранов. На перевале или около него, оказывается, стоит охранный пост; далее решили взять проводниками солдат. Чимпа опять замечен в курении китайского табака; по словам Кончока, в Урге Чимпа курил опий.

НВК

30.IX. Поднимаемся под мелким моросящим дождем. Рассветает, но солнце заслонено густыми облаками точно порохового дыма на былых полях сражения. После вчерашнего дня в караване много больных, горная болезнь сказывается на монголах все резче.

Ночью было холодно, и ручьи стянуты льдом. К полудню погода проясняется, и греет солнце. Большинство людей тоже защитило глаза. У них со лба спускаются на глаза занавески из якового волоса. Подымается ветер, скрывается солнце, и начинается дождь. Идем постепенными подъемами. Дорога трудная, по кочковатому, частью покрытому снегом лугу. Лошади идут с отвисшими губами и оскаленными зубами. И это признак их большой усталости, возбуждающий в нас тревогу. Местность полна стадами диких яков, куланов и газелей.

Входим в полосу тумана, в нескольких шагах ничего не видно, и проводник признается, что потерял дорогу и сбился с пути.

Н.К.Р. высылает разведку. Останавливаемся сначала до выяснения пути, а потом и совсем. Подходят верблюды, и на берегу реки разбивается лагерь. Черно-зелеными струями бежит поток среди белых берегов. С разведки возвращается Кончок и сообщает, что перевал, по которому надо идти, завален снегом, но подошедший туземец объясняет, что никакого снега на перевале, которого не существует, нет, и говорит, что, сбившись с дороги, мы несколько километров прошли по неверному направлению. Солнце Тибета горячо, и население его отчасти напоминает тарасконцев; не ложь, может быть, но несомненные преувеличения. На Кончоке уже много раз можно было проверить эту огненность воображения, которая иногда рисует то, чего на самом деле нет. Подошедший тибетец — в полушубке, спущенном с голого плеча. Ноги его в красных сапогах обнажены на колене, как у шотландских горцев. За поясом меч с изящными серебряными украшениями на ножнах. Непокрытая голова, а на носу портящие все впечатление — европейские синие очки. Через этого же тибетца выясняется, что за горой стоит много тибетских солдат. Сколько же? «У-у-у, много-много. Три, четыре... может быть, десять тысяч». Последнее сообщение производит большое действие на монголов и особенно бурят, которые за последнее время не являются образцом дисциплины. Из-за финансовых соображений они всячески стараются оттянуть наш приход в Нагчу, где все туземные слуги каравана должны быть сменены тибетцами. Каждый же день — лишний доллар... и они всячески тормозят движение. Близкое наличие военной власти и начальства заставляет их призадуматься. «Вы не боитесь солдат?» — спрашивают они нашего главного переводчика Ю.Н. — «Нет? Ну, а мы их боимся». Надо сказать, что положение было так остро, что ожидалось даже неповиновение и нежелание седлать верблюдов... Теперь все как рукой сняло.

Два верблюда и мул остаются и разбираются местными жителями.

Так как мы прошли по неправильной дороге, то приходится вернуться назад. Переходим опять реку, переваливаем гряду низких холмов и входим в долину, которую обступил амфитеатр гор. По миниатюрным фигурам людей и животных, идущих в стороне от нашей конной партии, можно судить о протяжении пространств и величине гор.

Издали появляются два тибетских вершника. Ю.Н. и я едем к ним расспросить о дороге. За несколько сот шагов всадники спешиваются. Осторожность или приготовление к бою? Но оказывается, это третье. Знак уважения и боязни. Языки высунуты до отказа. Родная речь сразу успокаивает тибетцев. Тип их совершенно арийский с орлиными тонкими носами. Оружия нет, темные шубы и цветные сапоги. Лошади маленькие и невзрачные. Из их слов выясняется, что сбившись с пути и сделав крюк, мы тем самым миновали пост регулярной пехоты, высланной сюда из Нагчу. Это и к лучшему. Приятнее иметь дело с генералом в Нагчу, нежели с сержантом на дороге. Спрашиваем, много ли войск за горой. — «Да, сотни, много сотен...» Прощаемся с тибетцами и возвращаемся к каравану. Опять печет знойное солнце, а под ногами хрустит снег. Для настоящей зимы рано — но высота, а по карте она не меньше 16.700 футов, дает себя чувствовать. Воздух резкий и очень холодный. Когда идешь против солнца, на лице впечатление близкого костра, а со спины — мороз. По пути встречаем того знакомого тибетца в синих очках. Он, оказывается, приказчик богатого купца из Нагчу и распоряжается пастьбой громадного стада домашних яков, которое мы проезжаем. Идем по реке с незначительными холмами по сторонам и перевалом, вырисовывающимся вдали. После шести часов перехода становимся на отдых. В 5 часов вечера идет снег, но солнце знойно даже из-за туч. И вода в реке почти теплая. Смотрю на градусник: –7° С.

ПКП

30 сентября. Продолжаем подниматься к перевалу. В ночь на вчера выпал большой снег и лежит до сих пор, несмотря на жаркое солнце. Солнечные лучи, отраженные снегом, слепили глаза и обжигали кожу на лицах; за вчерашний день все загорели, точно под июльским солнцем. У Н.К. заболели глаза, и сегодня он ехал в очках. Наши проводники потеряли дорогу, и нам пришлось заночевать в горах вблизи аилов племени хорпа. От этих хорпа мы узнали правильную дорогу на перевал: завтра придется вернуться обратно часа на два пути до настоящей дороги. Местный абориген, которого привел к нам в лагерь Ю.Н., обещал завтра проводить нас до перевала. Он же сообщил, что за перевалом стоит в настоящее время батальон регулярных тибетских солдат, возвращающихся из Кама.

Вчера и сегодня наши ламы всячески стараются убедить нас остановиться перед перевалом на несколько дней. Причины подобных просьб не совсем ясны, вероятнее всего, — общая усталость от пройденного большого пути.