24-08-27, Дневники участников Тибетской экспедиции

24/VIII Наступление морозов. Спуск с Халтын-дабана. Путь в Шамбалу. Цайдамские монголы.

ЕИР

Кто-то не поймет вмещения равенства с иерархией, — равенство заключается в потенциале духа и иерархия в незаменимости опытных накоплений. Потому справедливо сказать, что комплекс знаний будет вратами к иерархии. Обратите внимание на выражение «комплекс», ибо одна специальность не может составить содержание иерарха. Мысля о знании, осознайте почитание Учителя. Истинно почитание Учителя есть панацея даже от физических болезней. Труднее при условии открытых центров, когда каждое дыхание ветхого мира несет заразу, и только дуновение истинной эволюции приносит оздоровление. Потому не застилайтесь ветхим миром и привлекайте малых к радости Нового мира. Во всем радостная, суровая целесообразность. Теперь др. К великому Познавшему пришел ученик, желавший чудес — «После чуда уверую». Учитель печально улыбнулся и показал ему великое чудо. Ученик воскликнул: «Теперь я согласен под Твоей рукою пройти ступени Учения». Но Учитель показал ему на дверь и сказал: «Теперь ты Мне больше не нужен». — Теперь др. Если хотите дойти до Лх., должны выполнить Мои Указы. Не должны произносить слова «большевики», «Москва» и не касаться ничего западнее Урала. Не носить р. фуражек, называть себя западными буддистами. Через семь дней везти распущенное знамя. Теперь др. Пусть У. серьезно скажет двум тибетцам — если они заслужат доверие Ф., он даст им звание Американских Нирвой, это даст им почет и деньги. Теперь др. Скажите Ч. Б., по грамоте Хутухты он состоял при Белом Царе, также и теперь может состоять. Вообще не отрицайте легенду о Белом Царе, она в плане. Продолжим завтра.

ЮНР

На следующий день мы отправились в путь рано, стремясь пораньше прибыть в Ичи, где была назначена встреча с тибетским правительственным торговым агентом, который задержался там из-за болезни и теперь решил присоединиться к нам.

Какое-то время тропа шла по ущелью, где протекал ручей, берущий начало в Аршан-булаке и впадающий в озеро Нор, расположенное примерно в шести милях к юго-западу от нашего маршрута. Путь дальше пошел по обширной равнине, покрытой густыми зарослями можжевельника и тамариска. К юго-востоку мы смогли разглядеть голубую поверхность озера Нор. На северо-востоке долины поднималась бесплодная гора Бом-йин-ула. Долина выходит к реке Ичигин-гол. Приближаясь к реке, которая имеет несколько русел, мы прошли по участкам с соленой почвой, но с хорошей травой, где расположилось несколько монгольских стойбищ. Основное русло реки идет к подножию горного хребта, называемого Ичигин-ула. Берега реки густо покрыты зарослями можжевельника. Как нам говорили, после дождей река несет много воды. Во время нашего пребывания она была обмелевшей.

Нирва (торговый агент) не приехал, и мы решили остаться на пару дней на берегах этой реки и купить несколько верблюдов. Интересно отметить, что местные монголы кхошуты, называющие себя дед-монголами, именуют район вокруг соленых озер Икхе-Цайдам и Бага Цайдам, Цайдамом. Район вокруг Курлук-нор известен под общим названием Гоби, согласно ее характеру соляной пустыни. Соляная пустыня Цайдам на наших картах отмечена под названием «Шала», или «Мертвая пустыня». Район Теиджи-нера обычно называется «Теиджинер», а название «Цайдам» редко применяется к нему.

КНР

Ночью был мороз - во всех палатках замерзла вода в кувшинах. Встали в 4 ч. утра перед планировавшимся пятичасовым переходом. Вышли в 5 ч. 50 м. На перевале Халтын-дабан высотой около 14.000 футов встретили монголов, едущих из Цайдама. Спуск крутой. "Серый" и лошадь Н. В. отказались спускаться, пришлось взять за повод. "Серого" вел лама Малонов. Шли каменистой долиной меж высоких осыпающихся, обветренных и зубчатых скалистых гор, очень величественных. Впереди по сторонам ущелья открывался очень красивый вид заостренных скал. Невольно вспоминалось описание величественного пути в Шамбалу.

В 10 ч. 50 м. утра прибыли в небольшую карстовую долину, окруженную горами, с низкорослой травой на болотистой почве, с выпотом "гуджира" (соли). В начале первого часа пополудни пришли мулы, а в два часа дня -верблюды, с палатками и вещами. Вслед за верблюдами показались трое всадников, оказавшихся цайдамскими монголами - старик, мужчина средних лет и мальчик лет двенадцати. Старик был в зеленом кафтане и фиолетовой высокой конической формы китайской шляпе с загнутыми круглыми полями, при нем было кремневое, с "рогаткой" ружье. Мужчина - в красном кафтане и в красной конической формы китайской шляпе; за красный пояс-кушак был заткнут тибетский меч в красивых плоских ножнах, украшенных красными кораллами. На мальчике было обычное монгольское одеяние и белая коническая китайская шляпа. Остановились они напротив нас через ручей; мужчина средних лет и мальчик повязали головы красными шарфами в виде чалмы и явились к нам без оружия. Н. К. дал им изображение Будды Всепобеждающего (с мечом в руке). Тогда они сняли с головы повязки, приложили благоговейно к голове изображение, а потом мужчина спрятал его в складках чалмы на лбу. Их здоровый вид, приветливость и степенные манеры произвели на нас прекрасное впечатление. Чем далее мы идем от Халки к Цайдаму, то есть через Северную, Внутреннюю Монголию и Кукунорскую область, тем деловитее и степеннее становится вид монголов.

По дороге к стоянке видели разновидность местных сверчков, черного с белой каймой на нижних крыльях, и кузнечика серого цвета, мимикрировавшего под почву. Розовыми цветами цветет дикий лук, встречающийся здесь в большом количестве. Ветер теплый.

НВК

24.VIII. Плохо спалось ночь во всем лагере. Одни задыхались, других теснили кошмары. Причиной этому — большая высота, на которой мы находимся, и мороз, дающий еще более разреженный воздух.

Туземцы боятся удушения на перевалах и называют его сур. В их представлении это или какие-то газы, вырывающиеся из земли, или стиснутые во время сна вокруг горла неосторожного человека руки злобных мстительных горных духов.

Плохо спится. Слышу, как дежурный будит лагерь. Выхожу из палатки — еще темно, и небо в сверкающих звездах. Горы обступили поляну. Дымят костры. Монголы сидят вокруг огней и пьют свой соленый чай, приправленный маслом. Это священнодействие, на которое уходит много времени.

На коновязи мелькают фонари, спешно вьючат кричащих верблюдов. Дежурный докладывает Н.К.Р., что все готово. Садимся на лошадей и двигаемся в путь.

Освещаются вершины гор, и небо загорается теплыми оранжевыми тонами. Розовеют снеговые вершины дальних гор. Начинается день.

По узкой тропе между кочками замерзшего болота поднимаемся мы к перевалу Хотын-Дабан. В высоте, почти над нашими головами, появляется конный монгол. Он круто осаживает коня и пытливо всматривается в наших всадников. Встречи в пустыне всегда значительны, а кроме того, за спиной у каждого из нас зловеще поблескивает карабин. Постояв в нерешительности, монгол спешно спускается, и по дороге лицо его расплывается в широкую улыбку. Происходит обмен приветствиями. Он сначала не разобрал, что это европейцы. Думал, может быть, злые люди... По тропе спускается еще несколько монголов и с ними женщина. Все их вооружение — дрянное ружье на сошках. Начинаются расспросы: «А вы с Цайдама?» — «Да, идем уже много дней» — «Как болота?» — «Сейчас сухо и мух нет. По солончакам пройдете». Н.К.Р. выясняет картину пути по Цайдаму. Сведения удовлетворительны. Сухо, не жарко и нет ядовитых мух, которые делают проход через Цайдам немыслимым в жаркое и сырое время. Дружелюбно прощаемся с монголами и поднимаемся на перевал.

С другой стороны под перевалом — глубокая котловина, которую обступили громадные скалистые горы. Котловина так глубока, что лучи солнца не доходят до низа. Картина Доре. Из котловины ведет скалистый коридор в долину с ложем пересохшего потока. С обеих сторон горы. Отвесы скал в сотни сажен высоты наклонились над самой дорогой. Монгол, ведущий в поводу лошадь с завтраком, хотя мы давно миновали перевал, — плотно завязал свой рот платком. Вокруг совсем пустынно. Даже нет зверей. Только сурки, особый вид бесхвостых крыс, точно серые шарики катятся со всех ног в норки при нашем приближении. Псы Амбал и Тумбал довольно успешно охотятся за ними. Солнце греет совсем основательно. Опять вокруг пути сдвигается тесный коридор. Скалы песчаника с пещерами и какими-то причудливыми барельефами почти образуют в своем наклоне туннель. Над нами чудное темно-синее небо. Доктор ловит какого-то особенного кузнечика, испуганный заяц выскакивает из-под ног лошадей и несется вверх по склону горы. Через полчаса хода открывается болотистая поляна. На ней разбивается лагерь. Здесь останавливался Далай-Лама в 1904 году, когда бежал от англичан, занявших Лхасу. Поляна покрыта солончаками и окаймлена с одной стороны грядой холмов наносного песка, за которыми поднимаются горы. С другой стороны речки останавливается группа всадников; монголы в полутибетских нарядах. Мы с Н.К.Р. подходим к ним. Старик с ясным, приятным лицом и его два, по всей вероятности, сына. Один взрослый, громадного роста, вооруженный хорошим ружьем и тибетским мечом, другой еще мальчик. С ними несколько вьючных лошадей.

Н.К.Р. говорит: «Если в Европе мирный расцвет ХХ века, то в Азии — средневековье с вооруженными путешественниками. Но следует оговориться, что если такой путешественник, не по европейскому обычаю, оставит летом свои вещи около дороги, то сможет найти их опять зимой, засыпанными снегом».

Через час сыновья старика приходят в лагерь. Старший приоделся. Красный халат с малиновым поясом, на голове малиновый же плоский тюрбан. С уха спускается громадная серьга-кулон. Бирюза с розовым кораллом, оправленные в зеленоватое тибетское золото. Обоим дают какие-то безделушки, поят чаем, и, очень довольные, они уходят за реку, где в наступающих сумерках загорается костер.

Вечером у меня делается сильная лихорадка. Доктор определяет, что это так называемая солнечная лихорадка от действия химических лучей солнца, особенно сильных на высотах.

ПКП

24 августа. АршанБулак. Прошли 5 часов. Подробность: «аршан-булак» значит «святой ключ», так он стал называться с того времени, как здесь останавливался Далай-Лама в 1904 году, во время своего бегства в Ургу после неудачной войны с англичанами, когда последниезаняли Лхасу. Прежнее название ключа было «МуБулак», т.е. «дурной ключ», и это название больше соответствует его современному состоянию.