30-08-27, Дневники участников Тибетской экспедиции

30/VIII Ихэ-Цайдамин-нор. Американский флаг. Область Шамбалы.

ЮНР

30 августа мы покинули Ичи. Переправившись через реку, мы пошли по обширной каменистой равнине, спускающейся к озеру Икхе-Цайдам, которое виднелось вдалеке. К югу от дороги возвышались горы Ичигин-йин-ула, незаметно переходящие в другую горную цепь, которую местные жители называют Джасотин-ула. К северу протянулся скалистый Цайдам-иин-ула, сложенный из базальта и гранита. После четырехчасового перехода мы достигли северо-западной окраины большого озера Икхэ-Цайдам, окруженного широким поясом снежно-белых соляных отложений. Вокруг озера простирались обширные засоленные земли с прекрасной растительностью, на которых пасли стада лошадей. Место, как нам сказали, принадлежит князю Курлука, который один имел право пасти лошадей и рогатый скот на этих высокогорных пастбищах. Мы разбили лагерь рядом с источником пресной воды. На берегах озера имелось несколько таких источников. Высота северо-западной окрестности озера составляла 9500 футов, на несколько сот футов ниже Ичигин-гола.

КНР

Встали в 3 ч., ночь была влажная и холодная. Вышли из урочища Иче через реку Иче-гол в юго-восточном направлении к соленому озеру Ихэ-Цайдамин-нор (Большое Цайдамское озеро) в 6 ч. утра. Дорога сперва шла мимо реки по широкому каменистому руслу, затем перешли реку и вступили в гобь (пустыня), тянущуюся верст на пятнадцать до обширной зеленой долины, где находится большое соленое озеро.

Местоположение долины и озера чрезвычайно красивое - местами большие пучки высокой зеленой травы, в общем же трава невысокая. Почва болотистая, теперь сухая, местами неровная. Со всех сторон горы; в одном месте, к северо-востоку, снежная вершина. Озеро, расположенное ближе к югу, тянется в восточном направлении. На далеком противоположном берегу большие белые полосы соли. Вода сильно соленая, но приятная, без горечи. Высота местности 9.500 футов - на картах высота долин Цайдама вообще не обозначена.

Сегодня в первый раз выступили под американским небольшим шелковым флагом, укрепленным на пике, которую вез лама Л. на белой лошади. Впереди верблюжьего каравана был укреплен на древке упомянутый выше желтый флаг Далай-Ламы, Тринадцатого Властителя Тибета.

Приближаясь к Священной Стране, где многие искали Беловодье, блаженную страну, нечто вроде русского "Невидимого Града Китежа" в Керженецких лесах, будет весьма кстати вспомнить об упоминаемом в сказаниях о хождении в Беловодье названии "Богогории". Не богогорье ли это, то есть Бурхан-Будда (Бог Будда), гора, примыкающая к хребтам Го-шили, Толай и Гурбу-нейчжи? А дальше уже идут упоминавшиеся в этой связи "Кокуши" (хребет Кукушили) и "Ергор" - нагорье Чантанга. Ведь это все местности, ближайшие к северо-западной части Тибета, обозначенные на картах под именем Бог-юл и простирающиеся до хребта Пржевальского.

Вся эта часть Трансгималаев, изобилующая гейзерами и вулканами, достигает порой более 20.000 футов и представляет "запретную область", где в неведомых европейцам и не досягаемых без разрешения местах находится местопребывание мирового правительства Гималайского Братства - область Шамбалы. Пора сказать об этом яснее, ибо сроки приближаются. Это та часть Тибета, известная понаслышке путешественникам, куда и со стороны Лобнора проводники не ведут, даже под угрозами смерти. Вспоминается, как многие люди, совершенно по существу своему непричастные к высокому понятию Братства или Шамбалы, неоднократно толковали о своем намерении проникнуть туда. Неужели они могли думать, что всеоружие знаний Братства недостаточно охраняет все входы от непрошеных? Припомним здесь еще по поводу сказаний о пути в Беловодье, что, согласно им, дорога от Иртыша и Аргуни лежит через озера, под которыми может быть понимаема или область Лобнора, или, еще вернее, цайдамские озера.

Вечером ходили с Н. К. к соленому озеру; видели богатейшие залежи лечебной грязи. В будущем это место может быть прекрасным азиатским курортом. Вчера сделали метки верблюдам с помощью извести - одним слева на шее знаки "свастики", другим - на левом бедре круги. Погода сухая и теплая, днем жарко, к вечеру прохладный ветерок.

НВК

30.VIII. Раннее утро. На чуть светлеющем небе силуэты груженых верблюдов, точно вырезанные на предрассветной синеве. Особенно живописен верблюд, груженный оружием. Он отмечен флагом с надписью, что груз принадлежит «Непоколебимому держателю молний», то есть самому Далай-Ламе. Желтое поле и черная надпись. Ветра нет, и флаг неподвижно чернеет на длинном древке с навязанным под копьем хадаком, точно лентой на боевом знамени. Недвижен верблюд, а около него — застывший в утренней молитве лама. Силуэты Азии.

Светлеет с каждой секундой. Подъезжают на верблюдах монголы. На их животных выжженные на шее тавра — свастики, знаки огня; на наших, большею частью, круг — символ вечности.

Азия окутана чарами мистики, и много тайн скрыто в местах, в которые никогда не ступала и не ступит нога европейца. Тайны зашифрованы и в рукописях монастырей, и в таинственных знаках на камнях, и в старых легендах, в сокровенный смысл которых не может проникнуть непосвященный.

Над нами веют два флага. Караван Н.К.Р. идет также с впервые развернутым американским флажком-знаменем.

Ландшафт и горы в густом тумане. Переходим через быстрый, бегущий по камням Иче-Гол и входим в узкую горную долину. По левой руке, с востока, массивы гор, за которыми виднеются все новые пики других цепей. Около девяти часов утра справа от дороги появляется ряд озер. Сначала они производят впечатление миража. Спрашиваем проводника. «Ихе-Цайдам-Нор, господин», — лаконично говорит он Ю.Н. Карта подтверждает, что перед нами действительно система озер с наибольшим из них — Ихе-Цайдамом на горизонте. Часа через четыре подходим к нему и разбиваем лагерь. Озеро в азиатских масштабах. Миль десять в длину и около двух в ширину. Вода в нем совершенно соленая. Берега топкие, грязевые. Вокруг озера громадные пространства лугов, на которых пасутся верблюды, стада овец и табуны прекрасных лошадей. До горизонта разбросаны юрты кочевников.

Наш лагерь на самой большой дороге, то есть у края глубокой тропы, протоптанной караванами. Синеватая гладь озера с серебристой полосой у противоположного берега, с которого в спокойные воды, как в зеркало, смотрится горная цепь. На значительном расстоянии амфитеатр гор окружает озеро и прилегающие к нему луга. Жарко. Воздух знойный, и окрестности тонут в лиловатой дымке. Против моей палатки горный пик со сверкающим на солнце снегом — точно в бриллиантовой диадеме, переливающейся искрами своих граней.

Лагерная жизнь налажена. Дымятся костры с варевом, торгоуты, большие мастера конного дела, звонко куют лошадей. Члены экспедиции разошлись по палаткам. Кто отдыхает после перехода, кто пишет дневники, как я. Обед, как всегда: кусок сочной баранины с диким луком, чай и масляные лепешки. Надо сказать, что баранина мало надоедает. После обеда любуемся озером. Синий цвет воды, удаляясь, переходит постепенно в бледно-лазоревый, а последний — в серебристо-белый у противоположного берега. Отмели — богатые отложения соли. В десятке сажен от лагеря работают наши люди. Они прочищают ключ. Вода холодная, вкусная, но еще мутная.

Н.К.Р., доктор и я — идем к озеру. По дороге натыкаемся на залежи прекрасной голубой глины. Дойти до воды невозможно — грязь становится все более топкой. Доктор считает эту грязь целебной и говорит, что при культурности Монголии здесь могла бы быть большая грязелечебная станция.

Цайдам, в переводе с монгольского, означает — «соленая грязь». Эти болотистые равнины проходимы только зимой и при очень сухой погоде осенью. В период дождей солончаки Цайдама растворяются и страна становится непроходимой, особенно в своей центральной полосе, тянущейся от востока на запад. Там влажная жара, тучи комаров, оводов, шмелей и особых ядовитых мух наполняют воздух. На земле кишат тарантулы, скорпионы и змеи всех пород и сортов. Бывали случаи, что укусы насекомых доводили животных до бешенства. Только зимой или осенью, при исключительно удачных условиях, Цайдам проходим для караванов. При этих условиях мы и вступаем на территорию Цайдама. Как сказано выше, наш путь через нее особенно значителен тем, что мы первые европейцы, идущие этим направлением. Поэтому все наши записи и маршрутная съемка Ю.Н. имеют географическое значение как первые, на еще неисследованных местах. Обычно проводники указывали экспедициям другие пути и путешественники обходили Цайдам или с восточной его окраины, или с западной, через Таджинер.

Те места, по которым мы проходим Цайдам, сплошное болото, сейчас присохшее, но временами нога, проломив твердую корку солончака, погружается в мягкое месиво. Так или иначе, пробуем подойти к воде, к береговым лужам. Вода чисто-соленого вкуса. С кочки на кочку, проваливаясь в болото, возвращаемся назад и, наконец, выходим на твердую площадку перед лагерем.

Говорим о будущем. Н.К.Р. с большой надеждой относится к будущему сотрудничеству Америки и Азии, в частности Сибири. Он смотрит на сибирских крестьян как на большую силу, видит в них неиссякаемую энергию, природный практический ум и большую работоспособность. Американская техника как раз то, что нужно, говорит он, для поднятия Сибири на громадную производительно-культурную высоту и выявления всех ее природных богатств. Сибирские Вахрамеичи уже ждут американские тракторы и локомобили.

ПКП

30 августа. ИхеЦайдаминНор. Прошли 4 часа. Сегодня первый день шли под американским флагом: в голове нашего маленького каравана на лошадях один из лам вез на пике небольшой звездныйфлажок. Днем было жарко, но мы приехали к озеру уже в половине одиннадцатого, и потому Е.И. не очень страдала от жары. Н.К. в обществе К.Н.[Рябинина] и Н.В.[Кордашевского], несмотря на удушающую жару, ходил к самому озеру, версты за две от нашего лагеря. Вода в озере соленая, на отмелях видны целые пласты соли. Воду для питья берем из подпочвенных ключей, которых здесь много. К северовостоку от озера — вершины ЦайдаминУла, некоторые покрыты снегом. Горы уже второй день подернуты легкой синеватой дымкой тумана.