05-12-27, Дневники участников Тибетской экспедиции

5/XII Монгольский караван верблюдов. Вынуждены прибегать к тайным уловкам для получения пищи и сведений. Мучения животных. Слухи о двух гонцах. "Ролянг" - "воскресение мертвых". Совет майора не отказываться от приглашения идти в Лхасу.

ЕИР

Пусть в воздухе несутся безумные выкрики, они не имеют ничего общего с Истиной. Свора темных собак рычит. Пусть наблюдаете за осужденными пробитыми аурами. Конечно, осторожность подсказывает удаление от очага безумства. Потому, унаследовав существо падения, пойдет по следу заразы. Правильно беречься от тех, кто открыл дверь темным. Конечно, «Свет очей» придет в Индию, и малые недостатки простятся возрастом. Выкрики безумной злобы не имеют значения. Ф. прав немедленно отослать одержимого в Бомбей. Также можно оградиться от опасных, мелких явлений бывшего колдовства. Посылаю защиту от злых ничтожеств. Имя названное уже много веков следит за бывшим рыцарем. Так может поражать явление мелкого окрика, ибо содержание его всегда ложно, даже по построению. Относится к выкрикам, кот. я слышала ночью. Злые крикуны не могут убедить даже подбором выражений. (Но незадолго до нашего отъезда в Т. я видела и слышала слова: «Там будет хуже», и они оправдались.) «Там будет хуже» — неверно, ибо лучше сказать — «там будет труднее», ибо слово «трудно» сопряжено с подвигом. Между тем, для темных каждый труд хуже. Называю трудом осознание увеличения подвига, ибо привлекает на великое место новых людей. Наши беседы с ламами могли быть так же значительны. Спор с ламами бесполезен, ибо Лх. будет очищена внешними обстоятельствами. Ваше важное положение в Лх. обеспечено, ибо народная молва уже укрепила великого посла Запада. Можно достичь легенду обиванием порогов или перенесением несправедливости. Но обивание порога не соответствует нашему духу, предпочла бы обойтись без легенды. Именно предпочитаем не шагать через ветхий порог Дал. Л., но пройти Т., как судья. Письмо генералу: одобряю за суровость слов.. Стремлюсь вывезти вас, ибо Пот, и место Владыки несоизмеримы. Ибо труд на месте работ Вл. хотя и труден, но прекрасен. Еще несколько справедливых суждений занесите о Тиб. Конечно, народ не всегда виноват. Теперь др. Можно радоваться, что У. принял тему «Ушедшие племена Шамо и Гоби». Только берегите здоровье и спокойно не замечайте одержимого. Многие пожалеют пройти, не заходя в Лх. Если настаиваете на Лх., то можно посадить туда, но один приезд Л. важнее всей Лх. Довольно. В Америке не худо.

КНР

Вдали у гор ближе к Нагчу заметили ниточку тянущегося каравана и тайком посылаем двоих наших монголов узнать, кто, откуда идет и есть ли проезд на Лхасу. Опять отмечаем для себя, что мы, будучи насильственно удерживаемы на одном месте, вынуждены казалось бы самые естественные в нашем положении вопросы выяснять втайне от стерегущих нас десятников-хоров. Невольно вспоминаются факты недавнего прошлого. Не имеют ли они решительного значения для судеб Тибета?

В 1925 году маленькая группа должностных лиц, желавших обновления своей страны, была смещена, и на смену ей опять выдвинулось темное ламство. Итак, даже немногие, имевшие какое-то образование, получили отставку. Не забудем также прибавить к характеристике тибетцев, что в 1911 году три тысячи лам монастыря Сера не могли осилить пятнадцать китайских солдат. Зная ничтожество потенциала боеспособности китайцев, можно себе представить значение этой массы в три тысячи человек. Среди многих рассказов об ограблении тибетцами Н. К. вспоминает рассказ уже упомянутого полковника Бэйли, как мирные тибетцы разграбили его военную амуницию и съестные припасы.

Н. В. сегодня опять лежит в постели при нормальной температуре. Боясь холода, он почти не выходит из своей палатки. Покупаем грязный сухой тибетский сыр и посылаем наших людей за скудным продовольствием - все это в строжайшем секрете, ибо хоры боятся майора, точно он имеет приказание заморить нас голодом, сам ничего нам не поставляя. Собираем для Америки образцы здешней ужасной пищи, которая, надо отметить, обходится чрезвычайно дорого. Нам приходится кормить ячменем наших животных, давая по фунту в день мулам и по два фунта в день верховым лошадям. Пятьдесят пять фунтов плохого ячменя стоят здесь семь с половиной китайских долларов или одиннадцать нарсангов. Кусок отвратительного перебродившего порама (ячменного сахара) стоит четыре доллара, то есть более доллара за фунт. Покрытый грязью тибетский сыр в кусках стоит около одиннадцати долларов. Таким образом, здесь мы, получая скудную и грязную пищу, тратим ежедневно большие деньги.

Мулы наши настолько голодны, что едят даже аргал, тряпки, веревки, пробуют жевать холстину обеденной палатки. Прошедший сегодня мимо нас верблюжий караван из Нагчу подтвердил, что между Нагчу и Лхасой глубокий снег, но что гонцы ходят и за перевалами приготовлено уже восемьдесят яков для "ургинского представителя". Не монгольское ли это посольство? Кедуб принес сведения от майора, что сегодня будто бы ожидаются гонцы и из Нагчу, и от генерала. Н. К. сомневается, не слишком ли много для одного дня?

Сегодня мы имели повод вспомнить рассказы тибетцев, бытующие в различных областях страны, о так называемом "воскресении мертвых" или "ролянге". Существует твердое поверье, что в трупы умерших людей могут вселяться "вампирические сущности" и тогда "труп" внезапно вскакивает и представляет, благодаря появляющейся необычайной силе, страшную опасность для окружающих. Так, около Лхасы в одном из покинутых теперь монастырей такой оживший "мертвец" убил двадцать человек монахов, пока кто-то не ударил его ножом.

Около 3 ч. дня пришел майор, из разговоров с которым выяснилось, что теперь уже дня через три он ожидает ответа из Лхасы, советуя нам не отказываться от приглашения посетить Лхасу, так как, по слухам, для нас сделают в этом плане исключение. Спасибо и на этом, но мы теперь туда не собираемся. Теперь все задержки с ответом майор объясняет бестолковым отзывом о нас, данным с самого начала девашунгу губернаторами. Потом, когда было получено письмо генерала, все для лхасского правительства якобы стало ясно, и губернаторы получили нагоняй.

Думается, что корыстное правительство Тибета, пропустив все сроки, не хочет, однако, отказаться от привезенных подарков, стоимость которых составляет, между прочим, более 18 тысяч нарсангов. Передали вышеупомянутое послание, состоящее из нескольких пунктов, в которых доказывается необходимость нашего дальнейшего продвижения, для пересылки генералу и заявили, что даем майору пятидневный срок, после которого просим препроводить нас в Нагчу. Майор ласкает себя мыслью, что будет сопровождать нас до Лхасы, где лично доложит девашунгу о поведении губернаторов.

Вчера по случаю какого-то праздника майор и его окружение были совершенно пьяны. Кедуб сообщил, что праздновали 10-е число месяца по тибетскому счислению. Сегодня майор появился тоже в нетрезвом виде. Ожидаем гонца, посланного в Нагчу за продовольствием. На наше сообщение о том, что все деньги израсходованы, майор заявил, что мы не должны об этом беспокоиться. Но что означает такой ответ в этой стране?

Вчера дежурный старшина приносил для продажи рога мускусного барана и мускусный мешочек вместе с кожей. За все просил 40 янчан, цифру совершенно несообразную, судя по тому, что в Дарджилинге это стоит 7-8 рупий.

Мы настолько теперь привыкли к большим морозам, что вечером не замечали холода, и когда Г. сообщил нам, что спиртовой термометр показывает -24° С, мы были все искренне удивлены и сначала не поверили ему, предполагая температуру воздуха не ниже -4° С, так как погода была безветренная.

НВК

5.XII. Майор дает новое объяснение нашей задержке на Чантанге. Он указывает, что будто бы первые чиновники, прибывшие на встречу экспедиции в местности Шингди, дали о нас губернаторам Нагчу очень неблагоприятный отзыв, и последние сообщили его в Лхасу. Генерал же послал совершенно противоположный, очень лестный отзыв, и Далай-Лама поручил девашунгу, то есть парламенту, разобрать дело. Теперь все приведено в известность, и губернаторам будто бы грозит строгий выговор. Все это, конечно, опять сплошная ложь, тем более что соприкасавшиеся с нами офицеры и чиновники выдавали себя исключительно за принадлежащих к административному аппарату генерала, а не губернаторов. И здесь опять ложь. Майор утверждает, что дня через три будет получено приглашение идти в Лхасу — на что ему отвечают, что в Лхасу мы совсем и не собираемся. Но майор говорит, что от такого приглашения нельзя отказываться и что оно явится исключением из правил ввиду того, что Н.К.Р. такой «великий» человек. Азиатская выдумка на китайской подкладке.

ПКП

5 декабря. Гонец наш из Нагчу не возвращается. Утром на север прошел большой верблюжий караван — 40 верблюдов и 24 человека — может быть, монгольское посольство возвращается?

За утренним завтраком Н.К. вспоминал контрасты природы Ладака и Чантанга. Насколько красочными являются пейзажи Ладака с изломами горных вершин и нагромождением скал, настолько Чантанг поражает своим унылым однообразием тундры.

Посланный Н.К. навстречу каравану наш Цзангенлама вернулся с сообщением, что караван принадлежит цайдамским монголам. Монголы эти утверждают, что из Нагчу на Лхасу и обратно никаких караванов не ходит изза большого снега.

Вечером приходил майор. Н.К. посылает через него прощальное письмо генералу. И вместе с тем настаивает на пропуске в Нагчу, угрожая в противном случае оставить все вещи здесь и уехать в Нагчу верхом на лошадях.

Майор выражает сожаление, что ничем не может нам помочь, говорит, что прекрасно понимает наше безвыходное положение и, между прочим, сообщает, что губернаторами Нагчу получен выговор из Лхасы за неточность сведений о нас, т.к. содержание их писем не совпало с тем, что писал правительству генерал; и в заключение уверяет, что ответ правительства придет к нам не позже 2-3 дней. Положение, действительно, создалось довольно странное: цели Миссии давно отпали, сроки все истекли, Н.К. думает только о том, чтобы скорее выехать в Индию, откуда он может иметь возможность сноситься с Америкой, где его ждут неотложные дела; а мы принуждены ожидать разрешения ехать в Лхасу!? В Лхасу, которая никому теперь не нужна!

В 5 ч. вечера сменился караул, несший охрану нашего лагеря и доставлявший нам молоко и ячмень. На смену ушедшим пришли двое таких же хоров. Ушедшие получили по нескольку долларов наградных, и одному из них Е.И. дала изображение Будды Всепобеждающего.