12-12-27, Дневники участников Тибетской экспедиции

12/XII План переезда к генералу. Возмутительная характеристика Тибета, данная майором. "Где же тут Учение Будды?". Еще одно письмо генералу. Падение торговли Тибета.

ЮНР

12 декабря. Майор прибыл опять в полдень, и мы долго беседовали. Опять та же история, которую мы слышали ежедневно, начиная с начала вынужденной задержки: «Не могу разрешить вам идти дальше до получения ответа от правительства». «Но если некоторые из нас умрут, оставленные на произвол судьбы, или получат серьезную болезнь, кто будет тогда отвечать? Правительство Тибета думает о возможных осложнениях?» На все эти вопросы майор отвечал сожалеющим взглядом и говорил, что, вероятно, правительство сделало его козлом отпущения, что тибетские лук-со, или традиции, трудны и жестоки, что тибетцы унаследовали много плохих качеств от своих предков, великанши-людоедки и обезьяны. Тибетцы легко говорят о своих плохих чертах и обычно находят объясне ние этому в мифологической истории происхождения народа. Обезьяна и великанша-людоедка повинны в большинстве их плохих качеств. Профес сор Рерих решил переместить лагерь к Шаругонскому монастырю бон-по, место, как говорили, хорошо защищенное от ветров.

КНР

С утра ожидаем майора для решительных переговоров о продвижении в К'ам к генералу. Этот новый путь хотя и длиннее чем до Гиангцзе в общей сложности на двенадцать дней, но устраивает нас, так как разрешения по-прежнему нет, а здесь мы смогли бы сдвинуться с места уже 15 декабря; через пять дней, освободившись от снегов и морозов - пройти новыми для европейцев - интересными для нас - местами вдоль южного Тибета вблизи Брахмапутры (Тцанг-по) через Самье -Гиангцзе на Индию. Н. К. настаивает на этом плане. Его пульс сегодня 132.

Много говорили об ископаемых Тибета. На западе в области озер по верховьям Инда - богатейшие золотоносные поля древней Дартики. Еще Геродот упоминал о копошащихся здесь золотоносных "муравьях". Золото лежит здесь на поверхности земли. Разрабатывать его всесильное ламство Тибета не позволяет из религиозных соображений, что нельзя разрывать землю для добывания минералов. Это же соображение господствует и в Монголии, где даже предпочитают гибель животных во время зимы, но не косят травы и не запасают на зиму сена. Горы Тибета, особенно на юго-востоке, чрезвычайно богаты каменным углем, железом и серебром. У англичан имеются кое-какие геологические исследования минеральных богатств Тибета, но это держится в секрете.

После 2 ч. пополудни пришел майор и на наше заявление о необходимости идти к генералу, разрешившему свободно передвигаться по области, им управляемой, ответил, что до получения разрешения из Лхасы он не может нас никуда пропустить. Тогда мы спросили майора: "Значит генерал лгал, когда давал нам разрешение свободно передвигаться по его земле?" Майор не ответил на вопрос, а заявил, что генерал и без того уже имеет и еще будет иметь большие неприятности за данное нам ранее разрешение продвинуться сюда из Шингди. На последовавший вопрос, принято ли в Тибете менять данное обещание, майор нагло, все время улыбаясь, отвечал: "Это тибетский обычай". На заявление Н. К. и Ю. Н., что Е. И. здесь тяжело болеет и почти при смерти, майор захохотал и ответил, что тибетцам до этого нет дела, "так как они безжалостны".

В то же время выяснилась любопытная подробность, тибетцами скрываемая. Чиновники в Тибете не имеют права вновь писать о чем-либо правительству до получения ответа на первое донесение. А писем и заявлений от иностранцев вообще здесь не пропускают, чтоб не беспокоить правительство и Далай-Ламу. На наше замечание, что таким пренебрежительным и бесчеловечным отношением к иностранцам они позорят имя Тибета в глазах всего мира, майор заявил, что "тибетцы - религиозные люди, а их правительство - благочестивое". Вникнем в этот ответ и осознаем всю бездну человеконенавистничества Тибета и всю глубину его презрения к иностранцам. Только крайнее невежество и суеверие Тибета могло породить такое самомнение. Сами тибетцы везде ездят и живут беспрепятственно, нагло требуя к себе величайшего почтения! Не пора ли правительствам всего мира обратить особенное внимание на этих наглых торгашей-тибетцев и водворить их в "благочестивую страну"? Кстати, точное имя майора - Цонам Тобжель Цодуб. Единственно, на что согласился майор, - это дать нам возможность перейти в ближайший монастырь и подумать о нашем предложении продвинуться по направлению к генералу за пять дней пути отсюда в К'ам, где кончается снег. Решили завтра же послать П. К., Г. и Кедуба в монастырь для осмотра его и выяснения пригодности для временного пребывания.

Таким образом, сами обстоятельства выявляют перед нами жестокое и невежественное лицо Тибета, до сего времени тщательно скрывавшееся за снежными хребтами высоких гор! Н. К. в сотый раз восклицает: "Где же тут Учение Будды?!" Еще одна подробность о тибетском "благочестивом" правительстве, выяснившаяся из разговора с майором. Он заявил, что девашунг "не знает и не интересуется обычаями других стран".

Сегодня послали новое письмо генералу:

"Американская Миссия западных буддистов собирается уходить отсюда. Денежные средства и лекарства истощились. Не имея лекарств, мы не в состоянии оставаться на высоких нагорьях. Супруга начальника Миссии снова болеет - опасность велика. Необходимо незамедлительно направиться в Индию. Из-за выпавшего в Нагчу снега правительственный ответ задерживается. Губернаторы Нагчу постоянно возвращают посылаемые нами письма обратно. Если мы не в состоянии будем пройти через Нагчу, мы сможем пройти на Гиангцзе через Биру-гомпа. Пришлите по этому поводу распоряжение майору. Наши животные продолжают погибать. За один мешок зерна принуждены платить 11 нарсангов. Наше единственное желание - пройти в Индию".

При одном из свиданий с генералом, последний высказал мнение, что Н. К., как "большому человеку", возможно, "перевоплощенцу", не грозит на высотах никакая опасность, так как большие люди, например, в Тибете, умеют ее избегать. Вспоминается еще резюмирующий наше положение вопрос майору: "Значит Вы задерживаете нас здесь, как задерживают разбойников?" Майор усмехнулся, но не отрицал этого. Мы вероломно, предательски задержаны здесь, несмотря на паспорта и уверения тибетского доньера в Урге. Монголы наши ходят, как в воду опущенные, браня Тибет и показывая мизинец руки в знак ничтожества Тибета.

Сегодня пал еще один мул. Куда ни глянь все та же безрадостная картина - безжизненная местность, ни гонца, ни каравана. За два с половиной месяца мы видели здесь на главной артерии всех путей всего лишь один монгольский караван из Цайдама и до десяти местных яковых с чаем, шерстью и маслом из К'ама. Можно ли к этому ничтожному движению применять понятие "торговля"?

НВК

12.XII. Относительно тепло. Переговоры с майором входят в новую фазу. Н.К.Р. останавливается на плане идти на соединение с хорчичабом. Через него, как благожелательного человека, и от него — непосредственным каналом сообщения — легче войти в связь с Лхасой, нежели через майора и губернаторов Нагчу. По выяснившимся данным, до генерала, из-за снежных заносов, — девять переходов. Простояв около ставки неделю, можно дойти до Гиангцзе в 21 день и притом по южному склону Чантанга, где значительно теплее и нет холодных ветров. По этому вопросу будут вестись переговоры с майором. Пришел майор, и заседание состоялось. Но, как и следовало ожидать, майор не взял на себя решить наше передвижение к генералу и снесется с ним по этому поводу письменно, что опять займет дней 18. По вопросу перехода к монастырю — майор препятствий не ставит, но в то же время клянется, что через два дня должен прийти ответ из Лхасы, чему никто не верит.

ПКП

12 декабря. Сегодня происходило настоящее сражение между Н.К. и майором. Несмотря на все доводы и даже угрозы Н.К., майор, как попугай, твердил одно и то же: уйти из Чортен-Карно он не может ни в Нагчу, ни к генералу, ни даже за первый перевал на восток, где, говорят, уженет снега, пока не получит распоряжений из Лхасы или от генерала. Единственно, что он может сделать, это перевезти нас в соседний монастырь в полдня пути на восток. Тогда Н.К. решил воспользоваться этим предложением и, если монастырь являет хоть некоторые удобства для проживания в нем, переехать туда, чтобы создать прецедент для дальнейше го движения к генералу. Е.И., несмотря на нездоровье, вышла к майору, и узнав, что он по-прежнему не хочет принимать ничего в соображение и твердит о скором получении ответа из Нагчу, потеряла терпение и сказала с раздражением: «Это не люди, а звери!» На что майор глупо улыбнулся и подтвердил, что «девашунг», действительно, безжалостен.

Завтра через майора будет послано письмо генералу с просьбой разрешить Миссии переехать к нему. Завтра же я с Голубиным и одним из наших лам поеду осматривать монастырь.