27-10-27, Дневники участников Тибетской экспедиции

27/X Скудость продуктов. Н. К. дополняет декларацию. Встречи с Махатмами. Ответ из Нагчу. Губернаторы приняли подарки, но пропустить отказались.

ЕИР

Карма действия не может быть исчерпана бездействием. Сложивший костер сожигания Истины должен нагнуться за каждым углем. Заповедь Справедливости не горит и не тлеет, она вспыхивает нежданно и сжигает твердыни препятствий. Удача космических построений не похожа на человеческие чаяния. Ум человеческий похож на урок начинающего, он ищет избежать ответа, посахаривая язык свой. Но как же пройдете? Только сознанием близости космических последствий. Где судьи и где судимые? Значит ли музыка сфер победу человеческого предположения или она торжествует очищению забытой Истины? Пророчество помнит осуждение и очищение священного города. Тогда как затемненный небесный город перед падением вместит идею Шт. А. Скажите маловерам — будут вывезены к порогу хлорины, но отрада Наших орлов идти через отчаяние боя. Советую писать письма, ими наполняется пространство — губернаторам и Д. Л. Напишите Д. Л. — «Кто-то несправедливо наносит вред первому буддийскому посольству». — Если даже гонец прибудет через три дня, то все-таки ваше письмо уместно. Поручаю Ур. и Ф. хранить спокойствие. Каждый отмерит свой кусок. Может каждый получить теплую шубу. Почему только вы могли ставить все на край пропасти? Радуюсь началу здоровья Ур., берегите его. Мара приветствует Юрия — помнит. Поручите судьбу полковника всецело Ф. Что означ. «Ясно вижу тебя в огне» и при этом было видение светлой фигуры, очень похожей на меня, в окружении пламени? Эта стихия соединяет дальние миры.

ЮНР

27 октября 1927 г. День был снова солнечный, но очень холодный, термометр показал -20° С. Вечером прибыл посыльный из Нагчу с письмом от губернаторов, адресованным лично профессору Рериху. Губернаторы, обычно известные под составным названием Нагчу хан-нанг-ньи, благода рили нас за подарки и сообщали, что они ожидают ответ от правительства в ближайшее время. Они сами не писали правительству, так как наш случай был спровоцирован верховным комиссаром Хора, который и ответственен за задержку.

КНР

Ночь была холодная - в палатках -10° С. По-прежнему едим черствую лепешку и жесткое мясо яка. Скоро кончатся свечи, и мы погрузимся в двенадцатичасовую тьму.

Н. К. продолжает вносить дополнения к декларации:

"Благословенный заповедал знание, бесстрашие и сострадание. Правители Нагчу, где же ваша преданность знанию, если вы пропускаете, как мы знаем, невежественных бурят и опасаетесь знающих людей из Америки? Где же ваша оценка бесстрашия, если вы препятствуете людям, бесстрашно к вам подходящим? И, наконец, где же сострадание, когда вы жестокосердно предлагаете замерзать на пустынных высотах?"

Мы думали, что грифы с обнаженными головами и шеями испугались мороза и уже совсем улетели. Однако сегодня около наших палаток сидит огромный гриф, только что клевавший вместе с воронами выброшенную голову яка. Гонцов нет, торгоуты от табуна не приезжали. В 11ч. дня прибыл торгоут с сообщением, что животные все живы и трава на новом пастбище лучше. Днем наблюдали разницу температуры воздуха в тени и на солнце: -10° С и +17° С.

Н. К. и Е. И. очень редко говорят о своих встречах с Махатмами. Не будучи уполномочен затрагивать эту тему, я не сомневаюсь, однако, что могу записать здесь одну подробность. Н. К. подчеркивает элемент постоянной неожиданности в личных свиданиях с Учителем. При всей настороженности, при самых реальнейших обстоятельствах невозможно привыкнуть к этим необычно-обычным появлениям. Происходит ли это среди многолюдного европейского города или в предгорьях Гималаев, то же потрясение неожиданности всегда сопровождает их появление.

К половине дня похолодало, и поднялся ветер с метелью. В 4 ч. дня прибыл гонец из Нагчу с письмом от губернаторов и сообщением, что подарки приняты. Сейчас Ю. Н. наскоро прочел нам содержание письма, из которого видно, что вскоре ожидается ответ из Лхасы и губернаторы "рады будут видеть Великого Министра Буддийского Собора в стенах Нагчу-цзонга". Послали срочно за майором, но оказалось, что он "молится", а потому может прибыть или вечером, или завтра утром. По странному совпадению, в лагере до сих пор отсутствует Кончок. Ожидаем сегодня вечером прибытия корма для табуна и надеемся послезавтра выступить в Нагчу.

Около 5 ч. дня явился майор с громким, пьяным смехом; долго разбирал письмо и наконец в ответ на наши вопросы сообщил, что ответа от Далай-Ламы не получено и потому пропустить нас дальше он не может. Опять предложил поселиться в монастыре, хорошо зная, что там имеются лишь две-три комнаты, где всему каравану не уместиться. Выслушав его, Н. К. сказал, что его еще никто в жизни так не оскорблял, как оскорбляют здесь, в Тибете. Словом, губернаторы и нам ответили уклончиво - ни запрета, ни разрешения.

НВК

27.X. Утром в палатке –12° С. Сижу у себя и пишу задеревенелыми от холода пальцами свой дневник. Входит доктор и сообщает радостную весть. Прибыл от губернаторов гонец с разрешением экспедиции двинуться в дальнейший путь. Подарки приняты, и нас приглашают в Нагчу в дзонг, то есть в крепость. Это, конечно, странное приглашение. Вечером ожидается прибытие фуража и продовольствия. Н.К.Р. распоряжается придвинуть к лагерю лошадей. Грузы пойдут на транспорте яков. Послезавтра, дав лошадям день полного корма — двинемся в Нагчу. В лагере общая радость. Уже надоело стоять в этих неприветных местах и мерзнуть. Немедленно Голубин посылается за майором. Но он возвращается один. Из ставки майора сообщают, что он стоит на молитве и его нельзя беспокоить. Во время войны он перебил много людей и теперь молится, испрашивая себе прощение небес. Посылается тем не менее новый посол, которому поручается сказать благочестивому майору в промежутке между молитвами, что из Нагчу пришло разрешение трогаться дальше. Через час появляется майор, совершенно пьяный. Очевидно, его молитвы воссылались исключительно Бахусу и сопровождались ритуальными возлияниями олимпийцу. Он пьян, но все же прочитывает письмо и, что удивительнее всего, замечает фразу, ускользнувшую от Ю.Н., которая совершенно меняет дело. А именно, что приглашая в Нагчу, губернаторы просят Н.К.Р. только немного повременить с отъездом и подождать, согласно обычаям страны, — ответа из Лхасы. Сразу падает настроение. К вечеру подходит транспорт из Нагчу. Мороз крепчает.

ПКП

27 октября. Вернулся гонец из Нагчу с ответом от губернаторов. Губернаторы извещают «Великого Министра Западных буддистов», что они, получив его письмо, «совпали ртами» и будут очень счастливы видеть Министра в стенах Нагчу-Цзонга.

Посланные им подарки губернаторы, по местному выражению, «съели», т.е. приняли. Но, несмотря на съеденные подарки и цветистые любезности, прямого ответа о разрешении въезда в Нагчу губернаторы в своем письме не дают. По-видимому, они по-прежнему ожидают ответа из Лхасы, который по каким-то, нам неизвестным, причинам задерживается. Нормально письмо от Нагчу до Лхасы идет 4 дня.

Вечером вернулся второй посланец из Нагчу, закупавший для нас продукты. Он привез на шести яках 12 мешков ячменя, 10 фунтов свечей и немного сушеных фруктов. Овощей в Нагчу не оказалось. Мешки, употребляемые в Тибете для перевозки зерна, небольшие, вместимостью около 25 кг каждый.