19-11-27, Дневники участников Тибетской экспедиции

19/XI Мороз в палатке ниже —20° С. Медлительность правительственного гонца. Молока не дают. Далай-Лама отрезан от внешних сообщений. Вернули письма к нему и британскому резиденту.

ЕИР

Не вижу ничего гибельного. Можно понимать происходящее, как прославление пути. Тем более, что уже неделя, как заносы велики. Трогательно нужно охранить здоровье Ур. и других, ибо нельзя допустить Империл до расцвета. Учитель усиленно отбивает вражеские нападения. Язвы некоторых аур, как бреши в стенах, лечение которых, конечно, не легко. Но нужно только беречься от внешних заболеваний, но примем это положение покойно. Нужно только предупр. У. не допускать их надолго в палатку. Также не нужно утруждать глаза Ур. светом. Империл растворяется в темноте. Храните здоровье, все прекрасно. Часто бывали в более трудном положении — довольно. Почему Уч. видимо не помогал мне? Не только Я, и Мой друг являл помощь тогда, когда думала, что Я не помогаю. Могли быть страшные страдания. Империл может сжечь лучшие возможности — довольно.

ЮНР

19 ноября. Солнечный яркий день. Ранним утром умерла одна из самых лучших лошадей. Бедное животное долго билось в агонии, а голодные собаки сидели вокруг нее в ожидании конца. У монгола, который ездил на этой лошади, разрывалось сердце, он держал в руках голову умирающего животного до тех пор, пока не наступил конец.

В полдень майор возвратил наши письма Его Святейшеству Далай ламе и полковнику Бейли и несколько телеграмм в Нью-Йорк, которые были посланы для передачи через Лхасу в Индию. Губернаторы Нагчу написали, что они неспособны отправить эти письма в Лхасу из-за тяжелого снегопада на Шанг-шунгском перевале. Солдат, который ушел в Нагчу, чтобы купить зерно для животных, возвратился с провизией. Ему удалось закупить только два маленьких мешка зерна и один мешок плохой муки. Бедные караванные животные должны голодать. У нас было немного зерна, или цампы, и животных приходилось кормить чурой, или тибетским молочным сыром, и сухим чаем, который еще можно было найти у местных жителей. Большинство верблюдов были отправлены в Цомра, и только два лучших остались с нами. Чтобы хорошо сохранить их, пришлось распарывать верблюжьи седла и кормить их соломой, которой были набиты седельные подушки.

КНР

Ночь чрезвычайно холодная. В палатке ниже -20° С, дальше наш комнатный градусник не показывает.

Выйдя из Урги 13 апреля 1927 года на автомобилях, никак не думали, что ноябрьские морозы застанут нас на высотах до Лхасы. Вчера в 7 ч. утра в палатках было -16° С. У Е. И. головная боль. День ветреный и морозный. Пала еще одна лошадь. Корм весь кончился - ждем к вечеру яков с заказанным продовольствием и кормом из Нагчу, а также обещанного майором гонца с ответом генерала.

Сегодня на обед был приготовлен рисовый суп из ячьего мяса. Обычное же меню - или жареное мясо яка, или лапша. Оставленных трех верблюдов кормим пока соломой из верблюжьих седел и, когда имеется ячмень, даем вдобавок раз в день по полфунта ячменя. А гонцов все нет. Приезжают частные лица, направляющиеся по своим личным делам, а спешный правительственный гонец в три дня не может покрыть пути, который обыкновенный человек проходит за один день. Молока не дают, говоря, что и так из-за нас начали околевать телята яков. В палатках все покрыто инеем - сырость. Е. И. очень больна - голова "как бы лопается от боли". Где же слыхана подобная бессмысленная жестокость? Еще раз вспомним, что еще ни одна экспедиция никогда не была задержана среди холодной зимы в безлюдной местности на высоте 15.000 футов. Теперь уже всем и всюду написано, все слова произнесены.

Нет ли у "благословенного" правительства тайной мысли вообще навсегда оставить нас здесь? Ведь сегодня уже 45-й день, как мы замерзаем в ожидании ответа. Всякая человеческая логика тут умолкает.

Новое возмутительное происшествие - губернаторы Нагчу возвратили в своем письме нам два наших первых письма Далай-Ламе, письмо и телеграмму к Бэйли и вторую телеграмму в Америку. Ссылаются на какую-то нелепую причину, якобы путь от Нагчу до Лхасы отрезан заносами и что даже погибли шестеро паломников с лошадьми. И это на главной-то дороге Тибета! Ясно одно: губернаторы оставляют главу правительства без сообщения с внешним миром. Вместо всего заказанного провианте нам сегодня привезено менее одной трети, чего хватит на три-четыре дня. Майор уверяет, что от генерала должен приехать гонец не сегодня-завтра. Перед нами еще одна темная, беспросветная ночь. Да и кто знает, ушла ли наша первая телеграмма от 4 ноября в Америку? Е. И. чувствует себя очень плохо. Н. К. вышел из палатки. Майор, по-видимому, ясно усвоил, что мы можем двигаться только вперед - на Нагчу, а никак не обратно на север - в Китай, где идет гражданская война.

НВК

19.XI. Трудная ночь. Мороз не меньше –40° С. Одеяла и шубы плохо греют. При каждом движении одышка, сердцебиение, и кажется, что вот-вот лопнет сердце. Болит голова, и так холодно. Утром пала одна из лучших лошадей.

ПКП

19 ноября. Вернулся солдат из Нагчу с продуктами. Ему удалось достать у частных лиц 4 мешка ячменя, мешок муки и немного других продуктов. На базаре Нагчу ничего достать нельзя, т.к. сообщение с Лхасой прервано изза большого снега. По этой же причине губернаторы Нагчу вернули два письма Далай-Ламе и телеграмму в Америку, а также и письмо Бейли. Таким образом, из всех посылок Н.К. через Нагчу прошла только одна телеграмма в Нью-Йорк, посланная 4го ноября (по крайней мере, она не вернулась обратно), и последнее письмо Далай-Ламе, отправленное через генерала 14го ноября. Рассказывают о невероятных трудностях пути между Нагчу и Лхасой изза большого снега. Так, на одном из перевалов умерло четверо лампаломников, возвращавшихся из Лхасы. Ни гонцы, ни торговцы не имеют возможности выехать из Нагчу в Лхасу.