07-02-28, Дневники участников Тибетской экспедиции

7/II Ответ получен. Совещание у губернаторов. Мы идем на Сикким никем еще не пройденным путем, с севера на юг. Разрешение послать телеграммы и письма. Губернатор оправдывает тибетское правительство в нашем задержании. Мотивы задержания.

ЕИР

Почему йога названа огненной? Явление силы улучшает яркую жизнь и тушит каждое ничтожное проявление. Уявление огня есть просветление материи, иначе говоря, где огонь, так признак совершенствования. Нам знакомы явления, когда напряженная аура привлекала к себе пространственный огонь и начинала окружаться особенным свечением. Таким образом, получается физическая связь человека с тончайшей энергией. Мы же особенно ценим, когда можно ощущать высшие энергии в средних слоях атмосферы и чувствовать, как снисходят необычайные возможности на человека. Ямы темноты требуют сильную дезинфекцию, только огонь пронижет эти вредные испарения. Если же вам скажут об опасности стихии огня, отвечайте, что опасность есть венец подвига. Теперь другое. Получаются слухи о ручательстве Нашем об успехе битвы. Но можно ли ограничивать битву одним успехом? Кажущаяся неудача есть корни устоя. Считаем часы, когда можно нужные корни собрать. Удача, как разноцветные лепестки, но настаивайте корни, ибо в них сок мощи. Советую мощь рассматривать как отложение опыта. Мы опять в саду жизни, где опыт дает достижение. Теперь др. Советую Урусвати лечь и отдыхать перед походом. Бихава — напряженная мысль. — Ночь на 8-е. Сильная боль в горле от отравления синильной кислотой в аргале. — «

Бедняжка!» — «Разрушение ткани». Видение Н. К. сильно выговаривающего Тибету — «Цветы в саду огорчений будут». — «Приятное сообщение» ... О женском участии в каких-то делах, не ухватила. Видение интеллигентного лица, брюнет с проседью в длинноватых волосах, лицо очень изможденное, видимо, занят серьезным исследованием.

ЮНР

7 февраля. Нирва, или казначей дзонга, посетил нас и сообщил, что правительственный ответ, или ка-лен, был получен. Днем попросили навестить кхан-по, который официально сообщил, что правительство Тибета согласилось допустить нас в Сикким. Губернаторы подготовят караван для экспедиции ко времени, как только достаточно стает снег, ибо в настоящее время для лошадей и яков на пути не было пастбищ. Профессор Рерих настаивал на том, чтобы нам позволили отправиться немедленно, так как у экспедиции было недостаточно денежных средств. Кхан-по обещал послать уведомление всем старшинам района Нагчу. Губернатор добавил, что правительство выразило недовольство, узнав, что все караванные животные погибли, и предстояло правительственное расследование.

Посыльный, доставивший правительственный ответ, принес известие, что караван с припасами для экспедиции достиг перевала Шанг-шунг. В последующие дни мы пытались получить некоторую информацию о маршруте в Сикким. Кхан-по открыто признался, что совершнно не осведомлен о маршруте. Он сообщил, что Сага дзонг расположен почти на границе Сиккима, но, чтобы достичь границы с Индией, потребуется тридцать дней. Местные торговцы, которые знают значительно больше о своей стране, чем чиновники, сказали нам, что путь до границы займет у нас примерно сто дней, и их утверждения были полностью подкреплены имеющимися у нас картами. Но с губернаторами спорить уже было бесполезно.

КНР

Утро морозное - в помещении -3°С. В 9 ч. утра к Кончоку пришел доньер (чиновник). Ю. Н. встретил его вопросом: "Что нового?" На это доньер определенно ответил, что ничего нового нет, и завел пустяковый разговор о собаке. В начале 11-го часа утра Кончок сообщил по поручению духовного губернатора, что ответ действительно получен и пакет сейчас будет распечатан в присутствии гражданского губернатора и доньеров, а потом произойдет обсуждение ответа. После этого будут приглашены Н. К. и Ю. Н., которые, по тайному совету губернатора, должны говорить в этом собрании настойчиво. Действительно, в 11 ч. пришел доньер с приглашением на совещание. Происшедшее там представляется мне так: от девашунга получен ответ, что обычно указывается дорога обратно на Цайдам или на Ладакх, но, принимая во внимание, что Посол - великий человек и мы люди великой страны и буддисты, правительство не имеет ничего против, если мы изберем путь на Сикким. Ни одного дня нас губернаторы не задержат, как только получат сведения от населения о проходимости путей.

Переговоры отличались характерными эпизодами. Так, например, духовный губернатор заговорил с Ю. Н. по-монгольски о каких-то деталях пути, а затем, обращаясь к гражданскому губернатору и майору, не знающим монгольского языка, сказал по-тибетски: "Если мы не пропустим их на Сикким, то двое из них (Ю. Н. и Н. В.) немедленно поедут на Лхасу и как мы сможем их остановить?" Гражданский губернатор и майор согласились с духовным губернатором. Затем духовный губернатор неоднократно прерывал Ю. Н. по-монгольски, говоря, что он уже понял, в чем дело. Так или иначе, но сегодня обстоятельства повернулись таким образом, что впервые в истории Миссия сможет пройти весь Тибет с севера на юг никем еще не пройденным путем.

Еще не так давно нам было разъяснено, что мы не можем писать писем ни Далай-Ламе, ни девашунгу, но теперь сам губернатор предложил нам написать письмо девашунгу о том, чтобы при нас оставили слугу-тибетца Кончока, которого в противном случае майор и гражданский губернатор грозились, как упомянуто выше, отослать в Лхасу. Он же хочет отправиться в Индию. Получается, что по вопросам буддизма Н. К. не мог сноситься с Далай-Ламой, а по совершенно частному делу служителя Кончока разрешено это сделать!

В течение уже долгого времени мне приходится наблюдать, как вокруг Н. К. начинают собираться и наслаиваться обстоятельства, запутываясь наконец в какой-то гордиев узел, и в конце концов все дело разрешается благополучно - находится какая-то совершенно новая, неиспользованная комбинация.

Сегодня было предложено послать телеграммы на английском языке с точным тибетским переводом и письма в Америку о том лишь, что мы здоровы. И это после того, как почти в течение четырех месяцев мы тщетно посылали о себе телеграммы и письма и в Америку, и английским властям в Сиккиме, и американскому консулу, но все это возвращали нам обратно. У нас имеется расписка губернаторов о приеме нашей первой телеграммы в Америку и резиденту Сиккима в ноябре, но ввиду отсутствия последствий, очевидно, эта телеграмма не послана. Можем ли мы верить в искренность намерений губернатора теперь, тем более что губернатор упоминал о разрушении телеграфа? Не забудем, что именно в течение четырех месяцев нам воспрещалась всякая связь с внешним миром.

Вечером Ю. Н. был снова приглашен к -духовному губернатору. Главной темой разговора была попытка оправдания губернатором тибетского правительства в нашем задержании. Основной причиной, по словам губернатора, было поведение недавно высланного монгольского посольства, которое ложно назвалось верующими буддистами, приехавшими просить нового Богдо-Гегена для Монголии. Как выяснилось потом в Лхасе, все это оказалось ложью. Вторым обстоятельством, смущавшим правительство, были какие-то слухи, что Фенг, теснимый Чжан Цзолином, будет отступать на Тибет. Характерно также сообщение губернаторов о том, что официальный союзник Фенга сининский амбань известил Тибет, что он ничего общего с Фенгом не имеет и лишь под давлением вооруженной силы оказывал ему некоторое содействие. Дорога нам указывается по северному берегу Тенгри-нора на Санджа-цзонг и затем на юг через Трансгималаи, вероятно, через перевал, пройденный Свеном Гедином, задержанным около Шигацзе.

НВК

7.II. Приходят новые слухи, что гонец из Лхасы должен вот-вот прибыть. Духовный губернатор просит Н.К.Р. быть твердым и настойчивым, если гражданский будет ставить палки в колеса. Во время обеда прибегает чиновник и по секрету передает, что гонец прибыл и привез долгожданное письмо. Оно по закону должно быть прочтено обоими губернаторами. За гражданским уже послали, и как только он придет — печати будут сломаны. Через полчаса является другой чиновник и официально просит Н.К.Р. пожаловать к губернаторам для выслушивания резолюции высокого правительства. Н.К.Р. и Ю.Н. уходят, а члены экспедиции собираются вокруг Е.И. и проводят с ней час ожидания. Нервы приподняты, и все несколько волнуются.

Наконец, Н.К.Р. возвращается. По его лицу видно, что все прошло удачно и сведения из Лхасы утешительны. Ответ правительства гласит: «Хотя по закону иностранцы не могут идти далее на юг и должны поворачивать на Синин или Ладак, но для Н.К.Р. Далай-Лама, впервые узнавший о нахождении экспедиции на тибетской территории, делает особое исключение и дает позволение идти, как Н.К.Р. этого и хотел, — на юг, на Сикким. Исключение делается ввиду того, что Н.К.Р. великий человек, а его люди жестоко пострадали в Тибете от всяких невзгод». Дальше в письме указано, что экспедиция будет доставлена до границы Индии, под ответственностью властей, на английский пограничный пост. К письму приложен довольно туманный маршрут, но во всяком случае, крюк не превышает 10-ти переходов. Не стоит препираться из-за этих десяти дней и ждать дополнительного решения Лхасы еще дней пятнадцать. Лучше идти. Губернаторы ставят вопрос довольно своеобразно. Получено, по их мнению, не категорическое разрешение, а расплывчатое позволение. Гражданский губернатор говорит своему духовному коллеге, что надо позволить нам идти, а то почему-то я и Ю.Н. поедем в Лхасу — а как нас удержать? Так или иначе, вопрос разрешен. Надо только ждать сбора транспортных животных.

Во время разговора духовный губернатор задал Н.К.Р. щекотливый вопрос — кто, собственно, задержал нас на Чунаргене. Очевидно, он считает себя совершенно невиноватым в этом и переносит вину на генерала. Из кое-каких намеков видно, что старая лисица старается через свою партию в правительстве съесть хорчичаба на нашем инциденте, человека еще молодого и неопытного в интригах и кознях, в которых губернаторы — «съели собаку». Обвинение за наши злоключения губернатор возлагает сначала на доньера, чиновника, выдавшего пропуска экспедиции. Он сделал дело наполовину, говорит губернатор, но не договаривает, в чем вторая половина этого дела. Самым яростным обвинителем генерала явился майор. Кстати сказать, майор поссорился со своим другом Кончоком и теперь старается устроить ему тюремное заключение в лхасском дзонге за содействие иностранцам в проникновении в Тибет. Великие мастера тибетцы на маленькие гадости. В числе прочего, из Лхасы получено разрешение подать телеграммы в Америку. Разрешение, которое не давалось 4 месяца. Восстание в Лхасе, убийство тибетского генерала Ладен-ла и разрушение телеграфа — оказалось очередной ложью. Так же как сообщение, что англичане вывели свой гарнизон из Гиангцзе.

У всех хорошее настроение, и разговоры о дальнейшем путешествии, о Сиккиме и Индии наполняют каждого из нас бодростью и ожиданием увидеть интересное и новое.

Завершился день приходом кучки нищих. Худые и оборванные, они жалобно просят милостыню. Как подробность — они вооружены копьями. Точно картина из постановок Мейерхольда. В пасти ворот видна стая собак, отступающих с бешеным лаем. Потом появляется ряд опущенных против них копий, и наконец за их древками видна сгрудившаяся группа нищих.

Вечером Н.К.Р. рассказывает красивую легенду о японской императрице Комио, владычице древней Неры, столицы Японии до Токио. На лугу она обращается к цветку и говорит: «Я не сорву тебя и таким, как ты есть, посвящаю тебя Буддам прошлого, настоящего и будущего».

ПКП

7 февраля. Ответ пришел. Разрешено ехать на Сикким. Правда, пишет правительство, всем приезжающим иностранцам предлагаются обычно два пути: или обратно, или на Ладак, но принимая во внимание, что Миссии пришлось простоять всю зиму в ожидании ответа в неблагоприят ных условиях Чантанга и здоровье некоторых членов Миссии пошатнулось, правительство с благословения Далай-Ламы согласно пропустить Миссию на Сикким. Маршрут пути, указанный в ответе, таков: Нагчу, северный берег ТенгриНура, по ладакской дороге до ШензаЦзонга, оттуда прямо на юг в направлении ЛхарцзеЦзонга и от последнего одной из дорог на Чумби. Самым трудным участком пути является, конечно, путь от Нагчу до ШензаЦзонга, идущий Чантангом по высоте свыше 15000 футов. Затем будут трудности при пересечении трансгима лайской цепи, здесь перевал, лежащий на нашем пути, имеет 18000 футов высоты. Дальше местность постепенно понижается к долине реки Цангпо, начинается земледельческий район, прохождение которым будет значительно легче.