30-03-28, Дневники участников Тибетской экспедиции

30/III Ледяной вихрь. Гористая дорога. Озеро Сера-цо. Тибетский музыкант.

ЕИР

Йог находится под постоянным испытанием своего Учителя. Также точно испытывает йог приближающихся к нему. Поясните, что значат испытания холодом, голодом и всеми другими мерилами. Невежественный человек недоумевает, как может ощущение холода и голода исчезнуть? Но понимающий сущность вещей понимает, что ощущения не исчезают, но состояние духа может быть таким, что ничто не поколеблет его. Голодный может найти способ насыщения, если дух его не дошел до звериного состояния. Холодный может согреться до тех пор, пока дух его понимает для чего должен он защищаться, иначе остается звериное раздражение, помутнение сознания и падение. Правильно добавить, что подвижность будет лучшим выходом из ловушки жизни. Йог мгновенно взвешивает, как ценна целесообразность. Если для обнаруживания его йогизма ему предложат съесть кусок мяса, конечно, он предпочтет съесть кусок мяса, нежели выдать тайну. Последствие мяса он очистит легко, но последствие тайны в предательских руках непоправимо, и иногда нужно употреблять разящий луч, что допустимо лишь редко. Также хочу напомнить о значении творчества для Агни Йоги. Урусвати было дано познать два музыкальных произведения в противоположном исполнении, и дух понял, какая разница воздействия. Так поднимается сознание при касании Истины. Еще одна отвлеченность станет для нас реальностью. И как прекрасно сознание постоянно испытания, в нем заложено движение. Разве йог огня может предаться неподвижности?

Не для выслушивания говорю, но для применения. Когда было переселение народов под предводительством Мории? В Х в. до Р. Хр. Откуда вышло племя славян? Смесь остатков переселения народов. Может быть я напрасно даю понять нашим спутникам свое причастие к Агни Йоге? нет, вам разрешил этим сказать. Боюсь, что сейчас у меня слишком сильно желание утвердить свою личность. Ибо нужно для дел. Что означает видение прикрытого пламени? Огонь прикрытых центров — модератор. Неужели я сама так прекрасно исполняла сонату Бетховена? Да, сама в Астрале — довольно. — Ночь на 31-е. Думала о причинах, вызвавших удлинение нашего пути, услышала: «Ибо путь, пролегающий вблизи населенных мест, очень рискован». С вечера опять слышала тревожный, полный соболезнования голос Н. К.: «Мамочка!» — Сильные перебои сердца, трудно лежать, днем отек левой руки и сильные мураши в разных частях тела. Днем 31-го опять наблюдается отек обеих рук. Ночь на 1-е апр. Видение ярко-желтоватого (золотистого) света внутри себя.

ЮНР

30 марта Путь пролегал по небольшой долине, в которой находились несколько кочевых стоянок. В горных долинах и на склонах гор виднелись пасущиеся стада домашних яков и овец. С горного перевала Цунг ла высотой в семнадцать тысяч футов мы любовались прекрасным видом снежного горного массива Шенца Джел-кханг, который возвышался на юго-востоке Спустившись с перевала, мы прошли мили три по гребню цепи, простирающейся на запад, затем пересекли еще два хребта и вошли в бассейн озера Сера тшо, небольшого водоема примерно в полмили длиной и в четверть мили шириной, расположенного на ровной низине среди гор. На берегах этого озера были найдены многочисленные морские окаменелости.

Тропа шла по северному берегу озера и затем входила в широкое ущелье, окруженное известняковыми холмами. Мы расположились на равнине, орошаемой рекой Паро Цангпо, впадающей в Чаринг тшо. Место нашей новой стоянки называлось Карчанг Население равнины было довольно большим, а у подножия окружающих холмов паслись стада домашних яков и лошадей. Как правило, самые лучшие пастбища в тибетском нагорье находятся у подножия гор.

В Карчанге мы получили неожиданный прием. Для нас было поставлено восемь больших палаток, подготовлены двести шестьдесят яков и двадцать верховых лошадей. В услужение нам была предоставлена большое количество слуг. На вопрос о причине такого приема нам сказали, что посыльный из Шенца, который принес официальное письмо с сообщением о нашем прибытии, заявил, что мы нуждаемся в восьми больших палатках на каждой стоянке и в трех сотнях вьючных животных!

К вечеру в наш лагерь зашли странствующие певцы: мужчина и женщина с ребенком. Мужчина играл на старинном инструменте, женщина пела, а ребенок в это время танцевал.

КНР

Опять всю ночь вихрь. К утру стало тише. В 8 ч. 30 м., когда мы отправились в путь, снова поднялся небольшой холодный ветер, вскоре перешедший в леденящий вихрь.

Дорога гористая, через перевалы и спуски, по нагорьям и карнизам гор. Справа за грядой гор - озеро Чжаринг-цо, по левую же сторону - небольшое озеро Сера-цо такого же темного зелено-синего цвета, по берегу которого мы шли около получаса. Миновав его, спустились в долину (нагорье) с тем же кочковатым скудным пастбищем, где остановились у аила в 1 ч. 15 м. пополудни.

Идем пока ладакхско-непальской дорогой на запад до Чогчу, где оставим ладакхскую дорогу справа и пойдем на юго-запад по большой непальской дороге в направлении к границам Непала. Уже теперь чувствуется, что для Н. К. грядут какие-то события, и, может быть, нам придется вскоре расстаться... У него для нас бывает все неожиданно...

Вчера, встретив караван, мы обратили внимание на группу людей, шедших около яков. Уже на стоянке мы узнали, что это вели трех разбойников, только что убивших на этой дороге двух торговцев. В Нагчу и в Шен-цза мы видели людей, бродящих на свободе в ножных кандалах. В Нагчу один из них зашел днем к нам во двор с кистенем и пытался что-то похитить из палатки торгоутов. Так что оружие, находящееся до сих пор при нас, оказывается уместным и здесь. Жалеем, что нас ведут через Чогчу, тогда как, по словам местных людей, на Сага-цзонг имеется прямая дорога, но все в Тибете делается как-то "непрямо".

Вечером пришел музыкант со струнным инструментом, женой и маленькой девочкой. Добрые пожелания они сопровождали музыкой и танцами. В их исполнении это, конечно, был китайский примитив - и музыка, и пение, и танцы, — но гармоничный.

НВК

30.III. Встаю очень рано. В мерцающем свете луны спит лагерь. В темноте тонут коновязи, на которых около полутора сотен яков; наши верблюды лежат кучкой, а дальше видны неверные силуэты пасущихся мулов и лошадей. Около яков расположились кучками туземцы. Зрелище нашего расположения — довольно внушительное. Облака ползут по земле у подножия гор, а в отдалении чернеется поверхность озера. Часть неба без туч и сверкает звездами. На рассвете просыпается лагерь. Наш «great fleet» ушел до рассвета, чтобы пройти опасный карниз, не мешая нам. На помощь при прохождении его посланы из соседнего аила туземцы. Лагерь свернут, и мы идем к горам, на крутой подъем. Окрестные горы в зеленоватых тонах гармонично сливаются с песками, по которым мы идем. Озеро от нас закрыто, и только в одном месте между двумя скалами открывается вид на его бухту; чернеют вдали темно-синие горы, убранные белыми мантиями снега, точно рыцари в орденских плащах... Потом поворачиваем в долину и по круче карниза проходим небольшое, уже вскрывшееся озеро. Издали поверхность его совершенно черная. Окаймляющие горы фиолетово-малиновых тонов, а небо над ними нежно-голубое. Вблизи поверхность озера, благодаря окраске дна, меняет свой черный цвет на темно-синий, бутылочно-оливковый и ярко-малиновый. Но вот рябь подергивает воду, и она вся делается иссиня-зеленой. Точно какая-то занавесь задернулась... Сочетание тонов воды, гор и неба — прекрасно. Ветер опять усиливается, но он уже не такой ледяной, как в прошлые дни.

После пяти часов пути — приходим к аилу. Вокруг пасутся очень недурные лошади. Впервые вхожу в туземную черную палатку. Ячья шерсть, из которой она сделана, правда, просвечивает, — но несмотря на порывы ветра снаружи, палатка вполне предохраняет от него. Наверху, во всю длину палатки, отверстие, в которое выходит сизый аргальный дым костра, разложенного посередине и обложенного несколькими камнями в виде примитивного очага. Разгорается костер, и даже становится жарко, но от едкого дыма никуда не спрячешься.

Н.К.Р. говорит: «Окошко духа в человеке обычно затуманивается, а потом и совсем закрывается наркотиками, алкоголем и табаком».