23-09-27, Дневники участников Тибетской экспедиции

23/IX Заболевания. Проход гор Думбуре. Цаган-обо. Верблюды предпочтительнее мулов. Священная Шамбала.

ЮНР

На следующий день выступили рано, чтобы проделать максимально возможный путь. Вдоль тропы мы находили следы от костров. Тибетские заставы, кажется, переместились дальше к югу. Дунгбудра-кётёл был высотой около 15700 футов и не представлял никаких трудностей. Спуск был довольно крут и шел по узкому горному ущелью, заваленному огромными камнями. Через некоторое расстояние тропа повернула к Буре-йин-голу, и тогда появилась широкая долина, которая отделяла главный хребет массива Дунгбудра от скалистой цепи Цаган Кхада, расположенной к югу от основного массива. Ландшафт был очень красив и весьма отличался от монотонной холмистой местности вокруг Кокошили. Острые скалистые пики поднимались повсюду и доминировали над долиной. Тропа проходила между двумя колоссальными скалами, напоминающими огромные ворота, ведущие в запретный Тибет. Почва была топкой и скользкой, и мы вынуждены были держаться ближе к скалам, чтобы преодолеть ненадежное место.

День, который был прекрасен с утра, внезапно стал унылым и облачным, и ворота в Тибет приветствовали нас градом и резким юго-западным ветром. Мы спустились в горную долину и разбили лагерь на площадке у подножья, покрытой кострищами, что свидетельствовало о частых остановках караванов на этом месте. К югу возвышались снежные массивы гор Тангла, а с севера высилась скалистая стена Цаган Кхада.

КНР

Ночь холодная; вода в палатке замерзла; рвота у Г. и ламы Малонова. К утру выздоровели. Тонкий серп луны показался в 4 ч. 30 м. утра. Темно и холодно, люди встают медленно. Вчера Чимпа сильно устал в пути от качки на верблюде; все тело и спина болели, стонал целый вечер. В еде, несмотря на назначенную диету, очень неразборчив и неосторожен в количестве съеденного. Ест с такой жадностью, что, когда приходит за лекарствами, его долго нельзя оторвать от чашки. Из нее же пьют и чай. Ввиду наступивших холодов и утомления от горного пути каждый день опасаемся, что не удастся довезти Чимпу до ближайшего населенного места. Хотелось бы доставить его до Нагчу, где предполагаем передать его тибетским властям.

Вышли в 7 ч. 15 м. утра; шли ущельем, где течет река, и стали подниматься вверх по Думбуре-голу до перевала, где стоят два обо: один - ниже, другой - выше. С перевала открылись дальнейшие перспективы гор Думбуре в виде грандиозных зубчатых отвесных скал справа и слева, образующих как бы выход из гор, гигантские ворота.

Второй день идем в горах Думбуре. Эта территория -начало политического управления Тибета, географически же территория страны значительно больше. Прелестное поэтическое название гор - "Зов раковины" - Думбуре! И вот сегодня, когда я ехал совершенно один далеко впереди, среди гор после спуска с перевала, мне почудились громкие, раздавшиеся в горах мелодичные звуки огромной священной раковины. Когда я остановил лошадь и прислушался, звуки эти прекратились. Странное совпадение с названием гор, - в это время я совершенно не думал о нем. Много исходили мы за эти два дня в горах Думбуре - снеговые хребты замыкают их. Внутри много зеленых холмов, долин и речек с голубыми бирюзовыми камнями; это, по-видимому, песчаник, пропитанный солями меди. Сначала мы приняли этот минерал за бирюзу, так он красив и напоминает ее своими переливами от светло-голубого до темно-синего цветов.

В 1 ч. 15 м. дня наконец достигли выхода из гор - этих гигантских ворот, образуемых грандиозными отвесны ми зубчатыми скалами - Цаган-обо - "белый священный знак". Так называют монголы это место, хотя скалы и имеют сероватый цвет, но, конечно, в сравнении с окружающей их зеленью холмов и долины они белые. Опять встает воспоминание о Священном Гималайском Братстве - Священной Шамбале и ее Владыке, Грядущем Майтрейе, Владыке нашей Планеты, руководящем ее судьбами, о чем большинство людей не знает или не подозревает, не желает знать и, выражаясь фигурально, "затыкает себе уши", чтобы только не слышать и не беспокоить себя чем-то, что кажется им, по неведению, фантазией, увлечением, мистикой, бредом или просто смешным вздором, основанным на легковерии или невежестве. Но вскоре и этим людям придется воочию убедиться в реальности упомянутых понятий, ибо неожиданно для них эти понятия войдут в мир и вскоре сделаются для широких масс столь же очевидными, как теперь для некоторых правительств европейских и азиатских стран, которым пришлось убедиться в том, о чем люди "ветхого мира" не хотели бы знать.

Остановились в 1 ч. 30 м. пополудни немного дальше Цаган-обо у травы и горной речки. Это место с пограничным природным знаком Цаган-обо еще ближе, чем вчера, к одному из районов "запретной зоны" Шамбалы, лежащей к северо-западу. Еще несколько дней - и мы будем у цели. Намеренно указываю это для людей с широким сознанием, так как, повторяю, понятие Шамбалы вполне реально, и место это имеет свое географическое положение на карте Тибета в области высоких гор, на высоте после 11.000 футов.

Вчера вечером к Н. К. пришел старший лама Малонов и, указывая на утомленных животных, просил остаться на стоянке дней пять-шесть. Предложение было отклонено, так как эти места необходимо пройти как можно скорее из-за высоты не менее 15.000 футов, не пригодной для стоянки, вредной для людей и животных. Знаем, что прошлой ночью у Малонова случилась рвота. Что касается усталости и даже падежа животных на высотах, то это обычное явление во время дальних экспедиций. У Чимпы, например, при переходе от Юм-бейсе до Махой-закха погибло двадцать верблюдов из сорока, а до Лхасы дошло лишь восемь. У нервы кумбумского монастыря, шедшего из Тибета обратно в монастырь через Тэйджинер, погиб весь караван. У нас же вчера пал лишь один верблюд, провалившийся несколько дней назад с грузом в болото и надорвавшийся. Несколько дней назад провалился конь Ю. Н. со всадником, - едва выбрались. Сегодня провалился мул Людмилы, и она упала, перевернувшись через голову. К сведению путешественников по этим местам: необходимо отметить, что верблюжий караван здесь все-таки практичнее иного. Мулы наши быстро выбились из сил, они все время или бегут, или быстро идут мелкими шажками.

В связи с этим Н. К. вспоминает любопытную и красочно написанную киргизскую сказочку писателя Г. Гребенщикова[96] из Нью-Йорка о состязании коня и верблюда на дальность пройденного расстояния - конь быстро поскакал, а верблюд все шел да шел, пока конь окончательно не выбился из сил и не смог идти дальше.

За сегодняшний переход, вопреки предсказанию ламы, не пристало и не пало ни одно из животных. До Дечу нам осталось три дня пути; от Дечу до Нагчу - 9-10 дней.

В Нагчу предполагаем дать двухнедельный отдых людям и животным; а потом до Лхасы думаем пройти в 6-7 дней. В крайнем случае животных можно было бы пополнить в урочищах около реки Дечу или даже совсем обновить в Нагчу, хотя наш продовольственный груз за последние 34 дня и уменьшился на 60 пудов. Мы спешим пройти эти места и высоты, а потому рисковать здоровьем и даже жизнью кого-либо из людей, оставаясь на месте для отдыха животных, неразумно; к тому же здесь по ночам наступают холода, морозно и днем; течением реки может прибить тонкий лед, режущий ноги животным. Надо идти вперед, остановки в пути только расслабляют, способствуя заболеваниям от высоты, переедания и холода.

Около Цаган-обо два наших торгоута, вопреки запрещению охоты, опять устремились на скалы за дикими козами, которых, к счастью, не догнали. Зато на высоте поймали двух горных курочек, очень смирных и доверчивых к людям. Подержали их у себя до шести вечера и выпустили в горы. Н. К. видел белого сокола балагана и при этом вспомнил о мистере Л. Хорше[97], которого он всегда называет соколом.

Наша идиллия с благонравным петушком и двумя курочками, едущими в Лхасу на верблюде в довольно тесной клетке, сделанной из ящика, кончилась сегодня очень печально. Добравшись до стоянки и открыв клетку, мы увидели петуха с окровавленным клювом, а одна из кур оказалась с проклеванной им до кости головой. Голова курицы изуродована - вся залита кровью и отекла, глаза почти затекли, и зияет большая рана, в глубине которой видна белая кость черепа. К вечеру курица оправилась, стала ходить и клевать; вероятно, выживет. Петуха сначала хотели бросить здесь в горах, а затем решили посадить в "изолятор" за "покушение на убийство", сделав для него отдельную клетку. Проводник-лама взялся за это дело, несмотря на позднее для нас время -7 ч. вечера, когда все готовятся уже ко сну ввиду дневного утомления и раннего подъема в 3 ч. ночи.

НВК

23.IX. Лагерь расположен на перевале. Вокруг обрывистые горы, а перед рядом палаток течет река. Верблюды и бараны нашего стада пасутся по скалам. Около самого лагеря река круто поворачивает под скалой и бьется об нее, рассыпаясь брызгами спектра радуги под уже нежаркими лучами солнца. В пейзаже — акварель. Сегодня вдали, в скалах, люди видели тигровую кошку.

После чая снимаем лагерь и двигаемся в проход мимо скалы с шумящей под ней рекой. Горы предстают перед нами в красивой игре тени и света под лучами солнца в безоблачном небе. Общее внимание останавливает какой-то отдаленный рокот. Глухой ли шум горного обвала, а может быть, просто стук копыт наших лошадей по мерзлой сухой земле. Горы поднимаются все выше, и на одной из них точно фантастический город из волшебных сказок, окруженный зубчатой стеной скал, точно с белыми снежными крышами домов и шпилями башен.

Спускаемся в ущелье со сдвинутыми над ним утесами. Идем глубокой заросшей тропой. Горы высоки, но мягких отлогих очертаний. Проходим лугами низкой альпийской травы, перемешанными с площадями ковров мха всех оттенков и всех цветов. Погода хорошая, солнце опять приветливо греет, и переход проходит как-то незаметно и неутомительно.

Поднимаемся на перевал Думбуре-Дабан-Хутунг и проходим местность Цаган-Обо, по-монгольски «белый знак». Хотя самого обо нет, но местность пользуется особым уважением монголов, относящихся с величайшим благоговением к этому символу.

За первым — связанный с ним второй перевал. За ним открываются дали. С придорожных скал ползут низкие растения с большими темно-зелеными листьями, расцвеченными красными жилками. Из-за холмов поднимаются горы с розовыми скалистыми склонами песчаника, покрытые белыми шапками снега. Спускаемся в долину и поворачиваем по ней прямо на юг. Потом входим в проход, окаймленный горами светло-табачного цвета, к которым подступают луга, и выходим на нагорье. Идем вязкой глиной. Осторожно ступают лошади. Одна ввалилась в жидкое месиво, и спешившиеся торгоуты с трудом вытаскивают ее. Вокруг все размыто, и надо тщательно выбирать путь, чтобы не провалиться в топкое место становящегося опасным болота. Дефиле пройдено, и мы на лугу около реки. Впереди равнина с далями, завершенными отдельными горными цепями. Самая дальняя из них Тангла.

Монголы ловят двух больших горных куропаток. Это красивые птицы с красными глазами и пестрым оперением. Они так доверчивы, что без страха позволяют брать себя в руки. В Лхасе разводят их для яиц. Полюбовавшись на куропаток, отпускаем их на волю, и они не спеша скрываются в высокой траве.

Подошли верблюды с палатками. И только что вбит последний гвоздь последней палатки, как дохнул буран и завыла снежная буря. Кажется, в Тибете наступила глубокая осень с холодами и метелями — теплые дни миновали. Очень плохо положение мулов. Шестнадцать из них с натертыми спинами из-за грузовых, слишком узких седел. Их спины — сплошные гнойные язвы. Верблюды и лошади держатся хорошо и в полном порядке.

Вечером Н.К.Р. говорит, что ищущему идей высших миров следует выйти из предела обычных разговоров и приучиться держать себя на известном уровне высоких ощущений. Он должен также уйти из власти воспоминаний прошлого, обыкновенно захватывающих человека. Важен лишь духовный опыт, полученный через это больше не нужное прошлое.