02-11-27, Дневники участников Тибетской экспедиции

2/XI Отсутствие гонца. Н. К. о медикаментах. Разноречивые смутные слухи. Первая телеграмма в Америку.

ЕИР

Земля легко может изобразить из себя мириады аэролитов или обогатить собою мир лун, но космическая Справедливость должна быть исчерпана. Еще десять лет самоотверженного боя и затем сорок лет на добровольное принятие общины. За этот период междумировые сношения настолько разовьются и затронут мир Астральный, что существование земли станет относительным. Или она превратится в прекрасный сад преуспеяния, или покатится в бездну разложения. Итак, Мы можем способствовать населению других планет рядом достойных духов. Теперь видите, почему указываем спокойствие и битву самоотверженную, которые могут наполнить маловеров ужасом, но дадут вам суровую радость решимости. Всякое нападение на ветхий мир приветствовано, каждая радость боя одобрена. Вы знаете и Ур. видела Мой лик боя. Именно с двадцать пятого года Я облекся в явленный Лик, который пусть видят Мои ученики вместо отражения своего лица. Молния и гроза как наследие милостивой улыбки и покрытие глаз как громоотвод. Знаю, вы, названные Собратья, вы найдете слова, вы не потеряете оружие и укрепите мечи. Ваша радость твердыня для завоевания. Эта радость кует подходы к сознанию дальних миров. Каждый из Нас закалял свое сознание в бою и терпение в целесообразности действий. Не говорю о холоде бездействия и о знаках сомнения, это настоящие могилы, заражающие зловонием. Среди радостей находчивости нет места могилам. Чуете Мою радость решениям вашим. Решение твердости отвечает лечению болезненных узлов мира. Каждый приобщенный к карме мира должен радоваться. Час великих исполнений наполняет Нас мощью. «Держатели, Держатели, великий Лама идет!» — Теперь др. И Пекин пригодится Б. Г. и Мон., и Яп. — довольно.

КНР

А гонец так и пропал! Находимся все в том же положении, ожидая гибели животных и увеличения простудных заболеваний. Некоторые медикаменты, особенно необходимые для Е. И., - адонис, кактус и бобровая струя - на исходе. Вчера за весь день прошло пять караванов. Сегодня утром - один. Н. К. беседовал со мной о наших медикаментах и для памяти решили записать, что "главная опасность для нас - со стороны здоровья, а главным незаменимым обстоятельством являются медикаменты, которых ничем другим мы заменить не сможем. Если Тибет считает для себя полезным разрыв с западными буддистами - это его дело, но ни в какую доктрину восточного буддизма не входит мучить европейских женщин, пришедших лишь ради Учения".

А между тем слухи ползут — от проходившего вчера монгольского каравана один из наших бурят осведомился, что будто бы из Лхасы имеется категорическое распоряжение вообще никого не пропускать через северную границу. Можно себе представить, какую смуту эти сведения вносят среди людей каравана. От наших лам поступают разнообразные слухи. Фильхнер собирается здесь зимовать - закупил зимние палатки. Монгольское посольство высылается в Ургу уртонами. Чипчаева называют русским. Про нас по дороге из Лхасы в Нагчу рассказывают, что пришло много русских и монголов.

Вызвали майора и в его присутствии отправляем в Нью-Йорк следующую телеграмму:

"Помним 24 ноября, когда ваш Американский союз буддистов изберет М. главой западных буддистов. Истинно, силой задержаны уже месяц в опасно студеных нагорьях в двух днях к северу от Нагчу. Присутствие двух женщин и маленькой девочки в экспедиции делает это насильственное задержание чрезвычайно критическим. Телеграфируйте от вас и через Вашингтон Его Святейшеству Далай-Ламе в Лхасу via Calcutta, удостоверяя, что мы американская буддийская экспедиция с мирными целями для изучения буддизма. Дальнейшее замедление причинит непоправимый вред. Дело может быть оглашено".

Эта телеграмма, отправленная с нагорий Чантанга в Америку, является первой и единственной в своем роде. Теперь тибетцы не хотят пропустить американскую экспедицию, между тем как ранее в тяжелых обстоятельствах они не задумывались апеллировать также и к американскому правительству. Ждали майора до вечера, потом послали записку. Он сообщил, что явится завтра утром с гонцом, а сегодня "молится", так как совершил много в своей жизни убийств.

НВК

2.XI. С утра поднялся режущий ветер, и никуда не спрячешься от холода. Доходят слухи, что монгольское посольство Чапчаева, сторонника Московии,* выслано на уртонах из Лхасы. Уртонами называются подставы из лошадей или яков, выставляемые на известных пунктах-станциях по требованию едущего впереди правительственного гонца. Есть слух и о Фильхнере, будто он будет зимовать около Нагчу.

*О монгольском посольстве см.: Большевики в борьбе за Тибет // Андреев А.И. От Байкала до Священной Лхасы. СПб — Самара, 1997.

Тяжело приходится нам эти дни. Невыносимо мерзнут ноги, несмотря ни на какие меры. Н.К.Р., ободряя нас, говорит: «Терпение превращается во фризии преданностью и духовным обновлением». У всех без исключения учащенный пульс, который вызвал бы тревогу в иных условиях. Но здесь, на такой высоте, это явление обыкновенное.

ПКП

2 ноября. Гонец, отправленный в Нагчу с письмом губернаторам и Далай-Ламе, не вернулся.

Сегодня Н.К. предполагает отправить телеграмму в Нью-Йорк, Unitar, с изложением обстоятельств дела о задержке Буддийского Посольства в Чантанге. Телеграмму послать не удалось: не пришел майор. Уже второй день майор прилежно молится: он говорит, что на своем веку убил много людей и потому теперь должен грехи свои замаливать. Прошла новая волна слухов — Фильхнер якобы остается на зиму в Нагчу, ибо проезд в Индию ему не разрешен; весной он уедет обратно в Синин. Монгольское Посольство высылается и в скором времени проследует обратно в Халху.