14-12-27, Дневники участников Тибетской экспедиции

14/XII Подготовка новой стоянки. Приговор старого монгольского ламы Тибету. Еще одно высказывание Н. К. о Тибете. Получены новые важные сведения. Лучшие из лам бегут из Тибета.

КНР

С утра Ю. Н., П. К. и Г. едут для обследования предполагаемой стоянки у монастыря. Наши бедные монголы опять волнуются и трогательно тоскуют об оставленных ими в Цайдаме близких. Старый проводник Санген-лама подходит к нам с поднятыми большими пальцами рук, а потом показывает мизинцы - это значит, что мы "хорошие и великие люди, а тибетцы дурные и ничтожные". Он говорит, что мы и монголы - буддисты, а тибетцы - черные души. Так старый монгольский лама проводит грань между Монголией и Тибетом, определяя положение в буддийском мире отныне развенчанной тибетской святыни.

Сегодня Н. К. говорит о том, что он хотел бы полностью высказать тибетскому правительству:

"Если бы к американскому правительству прибыло Посольство Восточных Буддистов со священными целями единения, с дружественной Грамотой и дарами, то, следуя заветам Благословенного, западные буддисты в случае холода и непогоды нашли бы лучшие способы выслать им самые теплые вещи и поместить их в прекрасных отопляемых помещениях, предоставив им хорошее пропитание, не допустив гибели яков и баранов, ибо убийство животных разрешено Буддой лишь в исключительных случаях. Тибетские же буддисты в обращении с Посольством западных буддистов показали, что они отвергают три великих завета Учителя - сострадание, бесстрашие и знание. Они отвергают сострадание, ибо уже семьдесят дней не вникают в наше тяжкое положение, оставляя нас даже без ответа. Они отвергают бесстрашие, ибо боятся шести мужчин, двух женщин и одного ребенка. Они признают невежество, осужденное прежде всего Благословенным, ибо даже не хотят выслушать великие сообщения, принесенные Посольством.

Тибет отвратился от заветов Будды. Да исполнятся пророчества!"

Такими словами между Тибетом и другими странами проводится грань, которая принесет свои плоды в самом ближайшем времени. Сегодня у нас возникли пока смутные соображения о необходимости послать доверенное лицо в Гиангцзе, чтобы дать весть в Америку и британскому представителю о нашем безысходном положении. Конечно, все это трудно. Мне же сегодня почему-то особенно остро вспоминается, что на одной из ближайших остановок один из местных хоров усиленно и взволнованно старался обратить на что-то мое внимание, явно недоброжелательно указывая на чиновников. Он дважды увлекал меня в мою палатку, что-то говорил, показывая на чиновников, и замолкал, когда приходили другие. К сожалению, Ю. Н. в этот момент был чрезвычайно занят с чиновниками и не мог мне перевести его слова. О чем же пытался предупредить нас этот благожелательный хор? И что же может значить этот беспримерный случай молчания правительства уже на семидесятый день? Такое задержание при полном лишении свободы передвижения и связи с внешним миром, без предъявления обвинения в течение семидесяти дней есть беспримерное преступление против человеческих прав, сопряженное с нанесением непоправимого ущерба материального и для здоровья.

Сейчас вернулся из Цомра лама Ринзин на последних двух верблюдах. Таким образом, из 41 бывших у нас верблюдов осталось, вместе с пришедшим на днях самостоятельно из Цомра верблюдом, всего шесть. Караван погиб, уничтоженный "благочестивым" правительством.

В 5 ч. дня вернулся Ю. Н. из монастыря, который сам по себе беден, с убогими постройками. Две указанные для нашего помещения комнаты сыры и непригодны для проживания в зимнее время. В монастыре имеется библиотека из 140 книг учения бон-по, небольшое количество священных изображений грубоватого исполнения, а также маски для священных танцев, преимущественно животного облика.

Гораздо значительнее полученные Ю. Н. по дороге сведения от сопровождавшего его солдата. Оказывается, майор в числе других гнался в 1923 году за бежавшим из Тибета Таши-Ламой. Высокий беглец ночевал в этом монастыре. Почтенный настоятель монастыря Чумби, отзыв которого об Н. К. и Е. И. был приведен выше, а также наиболее уважаемый лама из Таши-Люмпо уже год, как бежали через Калькутту в Маньчжурию к Таши-Ламе. Из четырех тысяч лам в Таши-Люмпо осталось всего около ста - остальные бежали из Тибета через Индию. Солдат замечает, что теперь наступили плохие времена в Тибете. Таким образом, каждое поступающее сведение только еще раз подтверждает, как верны прогнозы Н. К. о Тибете. Назревают какие-то события, ибо солдат сообщил, что в Гиангцзе много английских войск, а в Нагчу-цзонге задерживают все монгольские караваны, идущие и со стороны Лхасы, и в Нагчу; верблюды гибнут. В общем, по словам Ю. Н., местность около монастыря лучше защищена от ветров и потому теплее. Завтра будем говорить с майором о передвижении и по вопросу снабжения нас продовольствием. Говоривший с Ю. Н. солдат сообщил также, что из Тибета бежал один из больших лам - Цза-римпоче, и прибавил, что бежали "все хорошие ламы".

НВК

14.XII. Н.К.Р. окончательно решил передвинуть лагерь к монастырю и стать в горной долине, относительно защищенной от ветра. В монастырских помещениях так грязно, что поселиться в них — нечего и думать. Возникает вопрос, как снять палатки, так как палаточные гвозди замерзли вместе с землей. Пробовали разными способами, лучший — разбить землю вокруг колов топорами.

Сегодня мы говорили с доктором, и я внес предложение совершить рейд и, добравшись до Гиангцзе, — сообщить английскому резиденту о нашем бедственном положении и через него послать нужные телеграммы. Или совершить такой же рейд на Синин и оттуда спуститься вниз по Желтой реке на плоту. И, дойдя до первого правильно функционирующего телеграфа, послать депеши о нашем трудном положении — SOS. Стоять дальше, как мы стоим, безнадежно. Могут пройти месяцы, а по наступлению теплого времени Лхаса предложит нам повернуть обратно.

ПКП

14 декабря. Сегодня с Ю.Н. вторично посетил монастырь. Выбрали место для лагеря вблизи монастыря. В самом монастыре решили не останавливаться, т.к. комнат в нем для всех недостаточно и они немного сырые. В этом монастыре, как оказывается, останавливался ТашиЛама во время своего бегства из Тибета. В этом же монастыре стоял со своими солдатами наш майор, посланный правительством в погоню за ТашиЛамой и не смогший достичь его изза снежных завалов перед Нагчу. Бегство Таши-Ламы в Китай в 1923 году ознаменовало собою начало явного разложения Тибета. Сейчас, по словам солдата, провожавшего нас в монастырь, многие видные настоятели монастырей бегут из Тибета через Индию. В Ташилхунпо осталось всего около 100 лам, тогда как прежде их было до четырех тысяч. Таким образом, Н.К. оказался прав, придавая отъезду Таши-Ламы из Тибета такое большое значение.

Действительно, ТашиЛама, являясь духовным главой ламства, пользуется большой популярностью среди буддистов Тибета и Монголии. Когда в начале 1927 года по Монголии распространился слух о неразрешении ТашиЛаме посетить Ургу, это вызвало серьезные беспорядки среди войск гарнизона Кобдо; волнение перекинулось в соседние хошуны, и 10 ближайших хошунов подняли восстание против монгольско го правительства. Теперь, когда, по выражению местного населения, лучшие ламы бегут из Тибета к ТашиЛаме, когда правительство Далай-Ламы притесняет монголов — паломников и торговцев, приезжающих в Тибет, когда оно отказалось принять Миссию Западных буддистов, мы видим, что слухи о скором приходе в Тибет ТашиЛамы с китайскими войсками и что этот ДалайЛама, 13й, является последним, имеют свое глубокое основание и смысл.

Н.К. говорит: «О разложении Тибета говорят сами факты. За два с половиной месяца нашего пребывания здесь мы сталкивались с самыми разнообразными проявлениями жизни Тибета, и мы не видели ни одного положительного факта. Напротив, почти каждый день приносил нам какой-нибудь новый отрицательный факт».